Дженни была прямой противоположностью им. Она вела себя так, будто раскрывала все карты, будто ей нечего скрывать. Но тайна явно была.
— Значит, я противоречивая женщина?
Почему она так сказала? Это звучало по меньшей мере странно. Алек взглянул на нее — бесенок исчез. Она смотрела на него с каким-то немым вопросом, притихшая, серьезная.
Именно это он и имел в виду. Вот ее изнанка, вот оно…
О, Господи. У Алека перехватило дыхание. Перед глазами все закружилось. Но он стоял здесь, на бетонной площадке погрузочной платформы, под жарким августовским солнцем — и у него дух занимался. Это невозможно. Такого с ним быть не может, потому что не может быть никогда. Он же благоразумный, земной. Он канадец, наконец! Но именно это с ним и происходило. Все было ясно как день. Он любил эту женщину.
8
Черт побери! Алек об этом не просил. Он не хотел этого. Дженни почти что замужем. Они с Брайаном с четырнадцати лет вместе. Полжизни. Ни один нормальный человек не влюбляется в женщину, связанную с другим столь крепкими узами.
Но он любил ее.
Он знал, как ему поступить. Схватить шляпу, тросточку, табакерку, визитные карточки и все прочее — и убраться куда-нибудь подальше. Он оказался на распутье — табличка у начала одной из дорог гласила: «Жизнь как мы ее себе представляем». Нормальная дорога — пара холмов, пара скучноватых равнин, все спокойно и благопристойно. Другая же дорога называлась «Жизнь с любовью к чужой женщине», и Бог знает, что его здесь ждет, потому как эта дорога стремится куда-то вниз, в туманную тьму.
Он должен отступить и свернуть, пока не поздно.
Но он уже не мог потерять эту женщину.
Алек ни на шаг не сдвинулся с погрузочной платформы. Удлинились тени, спустился прохладный вечер… Но он не уходил. В этом таилась опасность, но опасность неотвратимая.
Дженни как будто оттаивала на глазах, видя его искренний интерес. Она рассказывала про детство, про Оклахому, про индейцев, про реку — и про Брайана. Рассказала и о первом годе жизни в Нью-Йорке, о своем первом сценарии, и о том, как она радовалась тому, что нашла, наконец, место в жизни. И, конечно, с языка не сходил их сериал, ее любимые герои. Дженни не скрывала, что для нее это — лучшее занятие на свете. Казалось, она впервые получила возможность выговориться.
Он начал многое понимать. Дженни выросла в скучном и грязном городке, где нещадно палило белое солнце, а вечера были заполнены звуками бильярдной. Неудивительно, что созданный ею мир столь элегантен, изыскан и утончен. Ребенком она жила в мире, законов которого не понимала, а в сериале все было разложено по полочкам, и она была его полновластной хозяйкой.
Дженни росла парией. Сейчас она — душа и сердце «Спальни моей госпожи». Наконец она оказалась в центре событий. И теперь понятно, почему она хочет, чтобы каждая серия шла не более получаса. Тридцатиминутная серия такая уютная, семейная, «домашняя». У нее никогда не было семьи. А тут были и братья, и сестры, и команда пловцов, и Лига Молодежи, и бридж-клуб, и собрание прихожан в храме — все людские сообщества, никогда не принимавшие ни ее, ни ее отца…
Алек простил ее. О, Господи, конечно, простил. Не беда, что работа сейчас организована отвратительно. Неважно даже то, что она рисковала средствами телевидения, деньгами конкретных людей. Ведь только в этом было ее счастье и избавление от одиночества.
Ну и пусть дорога темна и камениста. И наплевать на то, что никто никогда не выбрал бы этого пути. Дорога носила ее имя. Мог ли он избрать иную?
В конце августа весть о контракте, подписанном Эдгаром Делани, перестала быть тайной, и все на телевидении впрямь были потрясены. Дженни даже получила натянуто-вежливое поздравление от Пола Томлина, главного сценариста «Аспида», и позволила себе маленькую гадость — повесить листок на доску объявлений в репетиционной. Рэй тут же приволок игрушечные дротики…
Героем Эдгара был Джеймс Марбл, очень богатый торговец из среднего сословия, желающий ввести дочь в высший свет. «Я украла этого героя из „Гражданского контракта“ Жоржетты, — говорила Дженни, считая себя наследницей славы покойной Жоржетты Хейер, легендарной писательницы, творившей романы из истории Регентства. — Но дочка совсем другая…»

«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Эпизод 609
(Акт 2Б. Рабочий кабинет Лидгейта. Амелия за столом, перед ней деловые бумаги. Входит Гастингс с подносом. Амелия поднимает взгляд).
Амелия: Его Высочество и я сердечно благодарны вам, Гастингс. (Она говорит тепло и искренне.) Я не представляю, как разрешилось бы дело о ферме на Роуз Хилл, если бы не ваше вмешательство.
Гастингс: Рад был услужить.
Амелия: Это вовсе не входило в ваши обязанности. Очень благородно с вашей стороны обеспокоиться этим делом.
Гастингс: Не стоит благодарности. Я вырос в поместье Его Высочества. И хорошо знаю господ. Всего несколько слов на ухо молодому Тиму — и он понял, что сущее безумие отбирать землю у семьи, владевшей ею в течение десяти лет. Даже если ты племянник хозяина.
Амелия: Но вы рисковали нажить себе врага в лице мистера Кроуфорда.
Гастингс (ставит поднос. Он позволил бы себе пожать плечами, не будь так великолепно вышколен. Очевидно, что он не боится господ) : Миссис Бакс — это фамилия семьи арендаторов фермы на Роуз Хилл — говорит, что всегда верила, что Ваша Светлость не позволит такому случиться, что вы всегда близко к сердцу принимаете интересы фермеров.
Амелия: Как мило с ее стороны. (Она очень довольна, но вскоре вновь возвращается к деловому тону.) Его Высочество и я всегда заботимся о жителях поместья. (Явная ложь. Лидгейта это ничуть не беспокоит).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87