Что происходящее касается только Дженни. Она унижена, ей так больно! Нет, Карен неспособна это понять…
Но сейчас не время давать Карен уроки — нужно как можно скорее вернуть коллектив в рабочее состояние. Только это имело значение. И он заговорил строже:
— Можешь, Карен. Ты настоящая актриса. Ты — профессионал. Герцогиня. Ты сыграешь любовную сцену с этим гадом. И сможешь перенести прикосновения этого ублюдка — даже если захочется блевать. И даже если он будет вовсю тебя лапать, переживешь. Ты актриса! — Алек ни секунды не верил, что Брайан что-то подобное себе позволит, но чем более устрашающе прозвучат его слова, тем лучше будет результат. Он знал Карен. — Хочешь сказать, что тебе ничего похожего делать не приходилось? И никогда не придется? Но ты актриса. Актерам порой и не такое выпадает. Нам платят не за то, чтобы мы козыряли чувством собственного достоинства. Но мы выше этого — вот в чем наше достоинство!
— Чего-чего? — не удержался Гил. — Повтори-ка еще разок…
Но Алек не собирался повторяться. Тогда станет очевидно, что это чушь. Но такого сорта романтическая чепуха всегда вдохновляла на великие свершения Хлою, а они с Карен явно были из одного теста.
Пусть это была пустая и трескучая фраза, но она сработала. Карен мужественно выпрямилась, расправила плечики и приготовилась исполнить свой долг. Сейчас она напоминала Марию Стюарт, королеву Шотландии, готовую взойти на плаху. Алек согнул руку колечком и предложил ее Карен.
За спиной раздался шепот Гила: «Спасибо!»
Карен вся трепетала, когда они входили в репетиционную. Леди Варлей, леди Кортлэнд и прочие женщины захлопотали вокруг нее, только что холодные компрессы на лоб не клали.
Какого черта все они так себя ведут? «Ведь ни с одной из вас ничего не случилось! Вам просто очень нравится страдать!»
…Как там Дженни? Уснула ли опять? Скорее всего, нет. «Я сейчас не с тобой. Наверное, мне следовало бы остаться. Но я сражаюсь за тебя. Вместо тебя».
Рэй уже удалил из комнаты посторонних и организовал оставшихся. Гил поднял руку:
— Мы немного выбились из графика. Что же, начнем. Карен, ты за столом…
Актеры заняли свои места. Рэй вручил Алеку рукопись, уже открытую на нужном месте. В пятницу отсняли эпизод 673, закончившийся обмороком герцогини, которую дворецкий перенес на диван. Пролог 674 начинался с повторения этого эпизода. Чуть позже доложен был войти Лидгейт. Алек сосредоточенно перечитывал сцену. Вдруг в комнате наступила полная тишина. Он оторвался от рукописи. Дженни.
Она вела себя как обычно. Подошла к кофейному столику, взяла банан, пододвинула стул, взобралась на него с ногами, по всегдашней своей привычке. Она была бледна, но, ей-Богу, она была здесь!
Это требовало истинного мужества. К черту Карен с ее истериками и холодными компрессами! Вот истинное мужество — сидеть с бананом в руке, поджав ноги, лицом к лицу со всем, что случилось.
Щеки Дженни слегка порозовели. «Я отвергнута, брошена, оскорблена, публично унижена. Я знаю, о чем вы тут шепчетесь. Продолжайте на здоровье».
Алеку мучительно хотелось быть возле нее. Он ощущал физическую потребность обнимать ее, защищать… А еще больше ему хотелось быть сейчас на ее месте — сидеть на стуле, глядя в глаза всем присутствующим. После всего, что происходило во времена «Аспида», это ему нипочем. Тогда кнут часто опускался на его спину. Но сейчас удар нанесли Дженни, и из-под кнута брызнула кровь…
Он с трудом удержался, чтобы не подойти. Дженни должна была справиться сама — ей это было важно.
Карен блистала всегда. Но сегодняшняя ее игра была достойна «Эмми». Она была словно и впрямь на грани обморока. И несмотря на то, что шла лишь репетиция, у всех по коже мурашки забегали. Карен продержится на таком уровне весь день. Она могла повторять сцену снова и снова, чтобы перед камерой сыграть поистине гениально.
Гастингс должен положить ее на диван. Потом вбегут горничные, кликнут Лидгейта. Двери на репетиции были обозначены линией стульев. Алек занял позицию.
— У нас нет времени на горничных. Перейдем непосредственно к появлению герцога. Так, Дженни? — спросил Гил.
Она подняла руки:
— Как скажешь.
Это были ее первые слова за сегодняшний день.
Трина и другая горничная отступили. Алек вошел в тот момент, когда Гастингс подхватил Амелию на руки. И — сделал шаг вперед, потрясенный. Этого в тексте не было. Впрочем, и быть не могло — ведь в первоначальном варианте к тому времени, как входит герцог, Амелия уже лежит на диване, а вокруг хлопочут горничные. Но теперь другой мужчина держит на руках его жену. Слуга. Это поразило бы даже Лидгейта.
Гастингс отступил, не выпуская Амелии из рук. «Я не отдам ее тебе».
…В точности повторялась вчерашняя сцена. Они стоят во дворике дома Дженни, и Алек требует, чтобы Брайан вернул ключ… Сейчас в роли ключа — Амелия.
Но роли переменились. Сегодня Алек играл Лидгейта, списанного с Брайана. «На сей раз я отступаю. Она твоя. Только ты — это я».
Лицо герцога свело судорогой. Конец пролога…
— Интересная концепция, Ваша Светлость, — холодно произнес Гил. Затем повернулся к Дженни: — Это чересчур, или пусть все остается так?
Дженни пришла в репетиционную с пустыми руками. Теперь перед ней лежала рукопись. Она покачала головой:
— Прощу прощения. Но придется сыграть все как было.
— Прекрасно, — ответил Алек. Впервые за сегодняшний день он обратился к ней при посторонних. — Вопросов нет.
Ему чихать было на шоу. Главное, чтобы она поняла. «Я его не боюсь».
Он протянул руку Карен, помогая ей подняться с дивана — точнее, с трех составленных вместе стульев, изображающих диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87