Сейчас мне не нужна ничья помощь.
— Я все сделаю для тебя, Дженни.
Но она просила не делать ничего — и это было труднее всего.
— Мне необходимо время, Алек, — время, чтобы принять решение, мое собственное решение.
— Конечно. Хорошо. Я понял. — У нее будет столько времени, сколько нужно.
Дженни вышла из гримерной. Алек посмотрел в зеркало, чтобы убедиться, не осталось ли на лице грима.
…Время, черт его дери, в жизни ничего не решило за Алека Камерона! «В свое время», — успокаивали его, когда Хлоя отказывалась иметь детей. «Пройдет время» — говорили все, когда он восставал против сцены изнасилования. «Со временем привыкнешь», — твердили коллеги, когда шла работа над «Аспидом».
И в первом случае, и в двух других ему отводилась роль Сизифа, несчастного древнего грека, который в царстве мертвых был навечно осужден катить громадный булыжник на вершину горы, чтобы каждый раз он скатывался вниз… Время не было союзником Сизифа. Не помогало оно и Алеку Камерону.
В четверг Алек пришел на работу, будучи не в состоянии думать ни о чем, кроме Дженни. Как она чувствует себя? Как провела ночь? ГДЕ? В своей спальне, или что-то толкнуло ее в ту комнату на третьем этаже? Сидела ли она в белом плетеном кресле, бездумно глядя на занавески в голубую полоску? Касалась ли подушек? Проводила ли ладонью по одеялу? Он бы все делал именно так… Но он-то любит ее. А в ее сердце нет места для любви к нему.
Почему она не может полюбить его?
Алек очутился в гардеробной, не помня, как забрел туда. Кто-то шел навстречу. Рита. Избежать ее не удавалось при всем желании.
Он кивнул ей холодно, учтиво — совсем как Лидгейт. Он — герцог, она — дочь торговца, делающая первые шаги в свете. Он не обязан заговаривать с ней.
Однако Рита была настроена иначе. Она явно не желала, чтобы на нее глядели как на пустое место. Поэтому остановилась прямо перед ним. На ней было предельно лаконичное красное платьице, обтягивающее тело столь туго, что ткань чуть ли не расползалась на груди. Если бы она чувствовала себя виноватой и хотела, чтобы ее простили, то вряд ли надела бы что-либо подобное. Но Рита была готова к битве.
— Ты невзлюбил меня, правда? Я тебе неприятна?
Сногсшибательная прямота! Герцог Лидгейт не в состоянии был ответить на такое. Алеку пришлось стать самим собой.
— Мне неприятно то, что ты сделала. А нравишься ты мне или нет… тебе всего девятнадцать. Пока рано судить. Ты слишком молода.
— Слишком что-о? — Ошеломленная, она уставилась на него.
Рита всегда козыряла своей юностью. Выставляла напоказ упругую кожу, нежные руки, гладкие, мраморные ноги, и гордилась тем, что молода. Это делало ее неуязвимой. Ее приводило в восторг, то, что она моложе всех в труппе — это было залогом стремительного и беспрепятственного восхождения к вершине. Ведь в столь юные годы она уже играет в сериале и имеет успех! Но вот перед ней стоит человек, для которого ее сверкающая юность — недостаток, и именно оттого она ему неинтересна!
— Сейчас мне трудно судить, хороша ты или плоха. — Алек постарался, чтобы голос зазвучал по-отечески мягко. — Спроси лет через десять…
Рита сверкнула глазами:
— Через десять лет и духа моего здесь не будет! — и пошла прочь, сердито постукивая каблучками. Красное платьице туго и нагло обтягивало роскошную задницу. Это выглядело предельно выразительно. Алек подумал, что такая задница в жизни ей ох как пригодится…

«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Докладная записка
Дата: 6 ноября
Адресат: Весь состав
Отправитель: Кэтлин Йейтс, рекламный агент
В четверг, 8 ноября, репортер и фотограф из «Жизни мыльных опер» будут делать репортаж о чете Брайан О'Нил — Рита Харбер О'Нил, по предварительной договоренности с Деннисом Куантре, рекламным агентом. У них имеется допуск лишь на второй этаж.
Будем благодарны за помощь.
…Заметка в «Жизни мыльных опер». В труппе к этому отнеслись скептически. Конечно же, будут фотографировать счастливых новобрачных в процессе работы, как жених и невеста целуются на лестнице, держась за ручки…
Чтобы запечатлеть сладкую парочку в костюмах и гриме, фотограф попросил Фрэнсин встать со своего привычного места. Он был крайне вежлив, подчеркнуто вежлив, и Фрэнсин подчинилась, но ей это пришлось весьма не по вкусу.
— Леди Варлей спокойно относится к такого рода мелким неудобствам, — шепотом сказала она Алеку.
А потом Пэм и Барб Эллен пришлось слоняться по коридору в костюмах, пока фотограф снимал Риту, выходящую со своими вещами из их общей гримуборной. Карен и Трина, разумеется, предложили им переоблачиться в своей, но Пэм и Барб Эллен предпочли оставаться в костюмах и сердиться всласть; с полным на то правом.
— Надо было видеть, как она поднимала коробку со шмотками, — ворчала Пэм. — Подсунула ее под свои сиськи — и подняла. Ну и зрелище!
Вскоре стало ясно, что Рита и впрямь обосновалась в гримуборной Брайана, и это вовсе не рекламный трюк для фотографа.
На первый взгляд ее поведение было разумным. Брайан — хозяин самой просторной гримуборной во всем здании. Рита же ютилась в своей еще с двумя девушками. И тем не менее это вывело из себя всю труппу.
— Выметаться следовало ему! — горячился молодой актер. — Он получил такую комнату лишь потому, что был дружком Дженни!
— И вообще это мужской коридор! — перебивал один из старых и убежденных холостяков. — Женщинам здесь не место!
Но остановить Риту было невозможно, и к концу рабочей недели она с видом королевы фланировала по мужской части коридора.
У «большой счастливой семьи» появилось что-то вроде мачехи — сопливая проституточка, много моложе своих приемных детишек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87