Уродливое с первого взгляда, оно все больше и больше привлекало внимание Анны. И чем дольше она глядела на него, тем явственнее для нее проявлялось его истинное выражение сквозь ужасающую копну волос. Теперь она научилась даже распознавать, когда он улыбается, не разжимая губ. Ей вдруг очень захотелось, чтобы он вытер с бороды остатки завтрака, и она к собственному удивлению неожиданно произнесла:
— Вы испачкали бороду едой…
Тич подскочил. Его борода вообще очень редко упоминалась в беседе.
— Неужели, черт возьми?
Он быстро обтер бороду рукавом. Вид у него был смущенный и растерянный. Впрочем, длилось это всего несколько мгновений, пока он не вернул себе привычного самообладания, встав со стула и прошагав через всю каюту к маленькой двери возле кровати. Он распахнул дверь.
— Тут есть несколько шкафов с платьями и еще черт знает с чем, — сказал он. — Испанские бриджи, шали, уйма рубах… Выбирай, что тебе придется по вкусу, и посмотрим, черт побери, не удастся ли тебе стать менее похожей на полуутопленную крысу!
Голос его звучал громко и сердито, но Анна чувствовала, что это скорее от растерянности, чем от гнева.
Она поднялась и подошла к двери, которую он раскрыл. За дверью была небольшая кладовушка, хотя и значительно превосходившая размерами ту каморку, в которой ей довелось коротать тревожные дни и ночи на борту «Ямайской Девы»; однако по контрасту с соседней с нею капитанской каютой она казалась чем-то вроде стенною шкафа. Глаза Анны широко раскрылись от восторга, когда она заглянула внутрь. Это была настоящая сокровищница, набитая дорогими платьями, костюмами, рулонами шелка, увесистыми тюками цветного сатина, грудами разнообразных украшений и прочего добра, сваленного в кучу в страшном беспорядке, но, тем не менее, несомненно отличного качества.
Тут было множество цветных и шитых золотом кушаков и перевязей, и с полдюжины разукрашенных матросских сундуков с оторванными металлическими застежками. Некоторые из них стояли раскрытые настежь, демонстрируя всевозможные пожитки, составлявшие их содержимое. Куча сабель и шпаг с отделанными драгоценными камнями эфесами громоздилась в дальнем углу.
Пока Анна осматривала этот беспорядочный мир чудес, Тич подошел и встал сзади. Он положил руки ей на плечи, и она вдруг почувствовала, как его толстые и грубые пальцы сжались под разорванным воротником ее платья. Подцепив ткань платья обеими руками, словно собираясь поднять девушку за шиворот, как котенка, Тич неожиданно резким движением развел руки в стороны. Ветхое и пропитанное морской солью платье с треском разорвалось надвое от воротника до самого подола.
Анна испуганно вскрикнула и от неожиданности упала на четвереньки. Тич захохотал, и она вдруг ощутила сквозь ткань нижней сорочки увесистый шлепок, который он шутливо отпустил ей своей мясистой ладонью. Этот шлепок отбросил ее вперед, заставив растянуться во всю длину на полу заваленного всяким добром чулана. Платье ее осталось в руках у Черной Бороды.
Стоя на четвереньках на грудах сваленных тканей, Анна обернулась и взглянула на него, краснея от смущения и обиды.
— Ха-ха-ха! Ну и отличная же служанка из меня получилась! — хохотал Тич, вытирая кулаком выступившие от смеха слезы. — Что я за услужливый паж в дамском будуаре, черт меня побери!
Губы его, растянутые в широкой усмешке, открывали крупные, как у лошади, и желтые от никотина зубы. Он поднял ногу, и Анна сжалась в комок, ожидая очередного пинка. Но он только осторожно поставил на нее свой тяжелый морской сапог и словно пригвоздил ее к груде мягкого шуршащего развернутого шелка.
Едва ли Тич понимал, что подобная грубая шутка, которая отлично могла бы сойти среди портовых девиц, была для Анны хуже ночного кошмара. Ее охватил ужас и отчаяние. Пока Тич хохотал от восторга при виде ее беспомощного негодования, Анна вдруг ощутила твердую сталь карманного пистолета Боннета, впившуюся в ее грудь под корсажем. Барахтаясь с удвоенным отчаянием, Анна пыталась достать пистолет, и когда Тич, все еще смеясь, убрал сапог, она перевернулась и сунула руку за пазуху. Усмешка замерла на губах пирата при виде дула маленького пистолета, направленного прямо ему в лицо.
— Прочь от меня! — всхлипывая, крикнула Анна. Она прошмыгнула мимо Тича и выскочила в каюту. Черная Борода последовал за ней. Анна почувствовала замешательство, видя, что улыбка снова вернулась на его лицо.
— А ты умеешь пользоваться этой хлопушкой? — с вежливым любопытством спросил Тич.
— Умею!
— И ты смогла бы застрелить меня?
— Еще как! — решительно заявила Анна, стараясь не думать о последствиях сказанного. Однако ее ответ, казалось, больше позабавил Тича, чем огорчил. К ее неописуемому изумлению он вдруг принялся стаскивать с себя рубашку. Бросив ее на палубу, он нагнулся и стал засучивать свои широкие штаны, подвернув их до самого предела и обнажив коричневые загорелые бедра. Он занимался этой процедурой с невозмутимым спокойствием, время от времени сверкая зубами из-под густой чащи волос.
Анна в ужасе наблюдала за странными действиями пиратского капитана, не спуская с него пистолета. Она получила возможность убедиться, что тело его было крепким и загорелым, а мышцы при каждом движении шевелились и свивались в плотные бугры, как у чистопородной лошади. На фоне такого тела борода теперь выглядела еще более нелепой и отталкивающей, чем когда-либо.
— Видишь эти шрамы, барышня? — Тич поднял руки над головой и медленно повернулся кругом, все еще продолжая улыбаться.
Анна ахнула. Она и в самом деле увидела шрамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101