— Ром был бы подешевле, — пробормотал он, — а результат не хуже…
— О, боже! — взмолился несчастный мистер Мэрки. — Ром, бренди или удар по черепу — какая разница? Только вышибите из меня сознание, ради милосердия господнего!..
Он осушил подряд три фляги черного рома, удовлетворенно икнул, закрыл глаза и со вздохом облегчения погрузился в небытие…
— …и больше он не произнес ни звука, — впоследствии Лори рассказывал Анне. — Ни единого стона в течение всей процедуры! Впрочем, я тоже не медлил, несмотря на качку и все остальное. Я досчитал только до восьмидесяти трех от первого надреза до прижигания. В Коммерческом Госпитале не работают быстрее — со всеми необходимыми инструментами и оборудованием! Ногу он, конечно, потерял, но, кажется, не особенно огорчен этим. Хотелось бы мне иметь его выдержку!
Лори был доволен собой. Теперь он стал большим человеком в глазах команды «Ямайской Девы», которая следила за его уверенным и безжалостным мастерством с благоговейным ужасом, граничившим с полуязыческим восхищением. Его искусству они приписали и то, что мистер Мэрки не издал во время операции ни единого стона или крика. И теперь вся команда до последнего матроса считала, что на их долю выпало неслыханное счастье иметь у себя на борту такого чудодейственного врача. Это происшествие было главной темой для разговоров, даже в большей степени, чем разрушения, причиненные штормом, который, к счастью, немного поутих.
Когда на следующий день Лори пришел навестить своего пациента, мистер Мэрки, казалось, больше страдал от жесточайшего похмелья, чем от последствий грубой ампутации. Он криво усмехнулся:
— Доброе утро, доктор! Боже, что такое вы подмешали в эту выпивку, сэр?
Лори засмеялся:
— Вы проглотили больше двух кварт чистого рому, мистер Мэрки! И нет ничего удивительного в том, что у вас немного побаливает голова. Пейте побольше воды, а если у вас найдется парочка-другая лимонов, то ничего не случится, если вы сжуете их целиком, вместе с кожурой. Но как ваша нога? Чувствуете какие-нибудь боли?
Мистер Мэрки еще сильнее наморщил лоб:
— Боли? — Он с минуту раздумывал над этим вопросом. — Не-е, — наконец процедил он. — Боли — нет; я хочу сказать — не то, что вы могли бы назвать болью, сэр. Немного саднят, может быть — вот и все!
— Вы удивительный человек! — воскликнул Лори, который всего лишь каких-нибудь двенадцать часов тому назад ржавой пилой отпилил ногу лежавшему перед ним моряку. — Вот уж, поистине, железная выдержка! Куда до вас всяким плаксивым пижонам!
— А? Пижонам? — по-видимому, это слово сумело-таки проникнуть сквозь трясину сознания первого помощника. — Доктор… можете подойти поближе?
Лори, который только что собрался осмотреть место ампутации и уже приподнял грубое, покрытое налетом соли одеяло, прикрывавшее ноги мистера Мэрки, с легким удивлением обернулся:
— Поближе?
— У-гу, — поближе, доктор…
Пожав плечами, Лори приблизился настолько, что очутился в зоне действия ароматического дыхания мистера Мэрки:
— В чем дело?
— Это слово «пижон», что вы сказали, сэр, навело меня на мысль. Вы хороший человек, доктор. Вы сделали мне добро. Я должен предупредить вас: держитесь подальше от майора Боннета, этого насквозь провонявшего французскими духами пижона! У него имеются кое-какие виды на вашу сестру, сэр!
— По-моему, у вас лихорадка, — сказал Лори. Он положил ладонь на узкий выступ лба мистера Мэрки и убедился, что это действительно так. — Вам просто необходимо как следует отдохнуть и успокоиться.
На следующее утро мистер Мэрки сделал еще одну попытку. Голова его прояснилась, и он сидел на своем рундуке, который был едва ли больше размером, чем полка над его морским сундучком. Его подвесная койка, скатанная и упакованная в грубый джутовый мешок, лежала вместо подушки в изголовьи. Плотник уже успел смастерить ему деревянную ногу, готовую к употреблению сразу же, как только заживет культя, и мистер Мэрки в настоящий момент был занят вырезанием на деревяшке своего факсимиле, отдаленно напоминавшего некую карикатуру на скамеечку для дойки с тремя ножками: это было все, чего мистер Мэрки сумел достичь в сложном искусстве начертания своих инициалов. Когда Лори зашел к нему, достойный моряк отложил в сторону матросский нож и с гордостью сдул стружки со своей работы:
— Вот, доктор, моя новая нога! Как она вам нравится?
«Положительно, он становится чересчур болтливым! — с усмешкой подумал Лори. — Странное осложнение после операции, — впрочем, не опасное, поскольку, кажется, единственное!»
Пока он осматривал культю, некоторое время оба молчали. Наконец, Лори удовлетворенно кивнул и снова наложил повязку:
— Конечно, сейчас рано еще говорить что-нибудь определенное, мистер Мэрки, но, по-моему, заживление идет благополучно. Если все будет нормально, вам удастся избежать гангрены.
— А скоро я смогу попробовать мою новую ногу? — мистер Мэрки протянул Лори протез для осмотра. — Видите наконечник? Он будет держать меня на палубе в любую качку получше моей собственной ноги! — Было очевидно, что он нисколько не жалеет о случившемся. — Смогу ли я ходить до того, как мы прибудем на Барбадос, сэр?
— Что вам сказать? — ответил Лори. — Я не знаю. Любому другому я бы категорически заявил, что это абсолютно невозможно, даже если бы нам осталось плыть еще полгода. Но к вам, я полагаю, нельзя подходить с обычными мерками!
— Доктор… — заговорщически проговорил мистер Мэрки в самое ухо Лори, снизив голос до хриплого шепота. — Послушайте моего совета и не сходите на берег на Барбадосе. Прошлый ветерок немного сдул нас с курса к северу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101