В сущности, вы выглядели бы весьма импозантно. Мне завидовал бы весь Барбадос!
Он поудобнее устроился в кресле, и Анна заметила у него за поясом пистолет, наполовину спрятанный в складках рубашки.
— Другие плантаторы не имеют ничего лучшего, чем темнокожих полукровок, — продолжал он. — Я же буду иметь удовольствие обладать единственной чистокровной гнедой кобылкой на всем острове!
— Мой брат убьет вас! — побледнев, сказала Анна.
— В самом деле? Тогда лучше не говорите ему ничего о нашем разговоре, дитя мое. Ведь если он необдуманно поддастся минутному эффекту, то, несомненно, закончит свое путешествие в кандалах. Капитан Баджер сейчас не в лучшем расположении духа, после того, как шторм нанес такие повреждения его кораблю. Он не потерпит никаких глупостей со стороны вербованных рабочих…
Анна вздрогнула, и Боннет с деланным изумлением приподнял брови:
— А-а, вы полагали, что капитан ничего не знает? Он все знает, моя дорогая! Я принял кое-какие меры предосторожности, поместив вербовочные акты в его сейф. Ваш и вашего брата. Через несколько дней, я думаю, мы пройдем мимо острова Антигуа и там, возможно, встретим одно из моих торговых судов. Если нет — я зафрахтую какой-нибудь корабль, чтобы переправить вас обоих на Барбадос.
— А что будет с Мэдж? — спросила Анна, вне себя от холодной ярости. — Она больна, она же не может двигаться?
— Кто? Мэдж? Не может двигаться? Тогда она останется здесь.
«Он сумасшедший! — в ужасе подумала Анна. — Явно безнадежно помешанный!..». Но сознание этого ничем не могло ей помочь.
Боннет зевнул и потянулся в кресле:
— Ну-с, а теперь вы можете идти…
Она была уже у двери.
— Да, прежде чем вы уйдете… Овидий, грязный черный негодяй! Поблагодари леди за ухо!
— Йес-сар, — сказал Овидий. — Благодарю вас, мэм!
Его коричневые умные глаза остановились на лице Анны, и молчаливое сочувствие в них испугало ее сильнее, чем все происходившее до сих пор. Со слезами бессилия, едва сдерживая рыдания, Анна бросилась к двери, выбежала в темный, узкий, залитый водой трюмный проход и остановилась. Какой смысл бежать? Куда? Они все были узниками на этом корабле, а шипящий океан вокруг представлял собой тюрьму еще более надежную…
Лори ожидал сестру в каюте. Взгляд, брошенный на ее обезумевшее лицо, рассказал ему все.
— Ничего не вышло, да?
— Ничего… — ответила Анна, в изнеможении опускаясь на узкую шаткую койку. — Что ты о нем думаешь, Лори? Он сумасшедший, правда?
— Я не знаю… Хотя нет, впрочем, не думаю… По-моему, это просто исключительно жестокий, злой и коварный мерзавец. Но чтобы он был сумасшедшим — нет, вряд ли!
— А какая нам в этом разница?
Лори успокаивающе улыбнулся:
— Разница небольшая, конечно. Что он тебе сказал?
Анна заколебалась. Всего лишь пару месяцев тому назад она, не задумываясь, высказала бы Лори все, что лежало у нее на сердце. Но не теперь. В эти дни она почему-то чувствовала себя старшей.
— Он наговорил целую кучу наглого вздора — в основном по поводу того, что всерьез собирается осуществить свои права по этим… вербовочным актам, — так, кажется, вы их называете?
— И какие же планы, — сдержанно спросил Лори, — он строит в отношении тебя, Ани?
Анна отвернулась, достала из кармана гребень и принялась приводить в порядок растрепавшуюся прическу, стараясь, чтобы Лори не заметил слез, блеснувших в ее глазах. Слезы теперь были бесполезны.
— Лори, он мне сообщил одну вещь: мы сейчас плывем к острову Антигуа, а не на Барбадос. Он сказал, что, возможно, встретит там один из своих кораблей или наймет какое-нибудь судно, чтобы переправить нас — меня и тебя — на свою барбадосскую плантацию. Лори, когда мы прибудем туда — на Антигуа — нам надо во что бы то ни стало попытаться сойти на берег!
— Они поймают нас за пару часов, Ани. Эти плантаторы… У них должна быть крепкая круговая порука: ведь их всего большая горсточка, а остальные — рабы… Нет, это безнадежно!
— Я же не собираюсь бежать! Я хочу сойти на берег а обратиться за помощью к властям. Рассказать им, кто мы такие… Об отце…
— Но они нас попросту вздернут — неужели ты этого не понимаешь? Или отправят обратно в Эдинбург, чтобы нас повесили там. Ты этого хочешь?
Анна молча кивнула.
— Ах, проклятый негодяй! Значит, он сказал тебе что-нибудь гнусное, да? Я убью его — и пусть меня потом вешают, сколько угодно! По крайней мере, приятно будет сознавать, что умираешь не зря! — Лори схватился за голову. — У меня череп раскалывается от боли…
— А что будет со мной, если ты убьешь его? Ты дашь себя повесить и позволишь им продать меня с торгов, как… как… — Анна хотела сказать: «как лошадь», но ее пересохшее горло не в силах было произнести это слово. Наступило долгое молчание. Лори с болезненной гримасой раскачивался из стороны в сторону, обхватив голову руками.
— Я не знаю… — наконец, проговорил он.
— Этот остров Антигуа… — задумчиво сказала Анна. — Туда заходят корабли. Если нам как-нибудь удастся сойти на берег, мы, может быть, сумеем пробраться на борт одного из них. Спрячемся… Потом, когда корабль выйдет в открытое море, они, возможно, даже обрадуются тому, что у них на борту оказался судовой врач…
— А ты, Ани? Тебе они тоже обрадуются? Девушка в море, среди грубых матросов…
— Матросы всего лишь люди, Лори. Позволь мне сказать тебе кое-что. Когда я пришла к нему — к Боннету — знаешь, что он сделал? Он грозился сжечь ухо у Овидия, если… если я не буду послушной. Как ты думаешь, что будет, если мы оба окажемся у него в руках? Вот что я скажу тебе, Лори: я скорее предпочту очутиться посреди океана на любом корабле, среди самых отъявленных подонков, каких только можно себе вообразить, — чем стать тем, кого он собирается из меня сделать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101