Я их поймала.
— Отцепи его, — сказал Витька.
Но мне было не до таких мелочей, как наручники, потому что я видела, что Сережка не то что разговаривать, он даже смотреть на меня не хочет.
— Сережа, ты что, не хочешь со мной разговаривать, Сережа? — стала я его спрашивать. — Что тебе обо мне наговорили?
Он не хотел со мной разговаривать, он снова обратился к Витьке.
— Зачем ты ее сюда притащил? — спросил он.
Это он так спрашивает обо мне!
— Не я ее сюда притащил, это она меня.
— Понятно, — понял Сережка, посмотрел на меня и сказал:
— Сними наручники.
— А ты что, не можешь сказать, что ты меня простил? — Я чувствовала, как все счастливое, что во мне появилось, уходит от меня.
— Если ты хочешь поговорить на эту тему, то поговорим позже.
— Маша, — сказал Витька, — не тяни время. Потом разберетесь.
— Это я тяну время?! Это он тянет время. Ему что, трудно сказать, да или нет? — И я снова посмотрела на Сережку:
— Ты мне скажешь или нет? Или я что, всю жизнь должна здесь стоять с тобой около этой трубы?
Витька подошел к нам, отобрал у меня ключи и снял с Сережки наручники.
Сережка сразу стал растирать запястья рук, они у него были все синие.
— Как вы здесь оказались? — спросил он.
— Я тебе уже сказал, — ответил Витька. — Меня Маша сюда привезла.
— А ты откуда узнала, что я здесь? — спросил он как бы через силу, словно не хотел со мной разговаривать.
— Не скажу. — Я отвернулась, потому что мне снова захотелось плакать, только теперь не от счастья, а от обиды Витька в это время вынул из кобуры под плечом Мишани пистолет и бросил его Сережке. Он едва сумел его поймать двумя руками, наверное, у него еще болели руки после наручников.
Мне хотелось пожалеть его, но я не стала этого делать, потому что он очень меня обидел, и вообще он был за что-то злой на меня, а должен был радоваться, что я наконец снова с ним.
Витька в это время подтащил за руку Мишаню к трубе, защелкнул одно кольцо наручника на его запястье, а второе зацепил за трубу.
— Пошли скорее, — сказал Косарь, выходя из комнаты, — может быть, сможем уйти, нас еще никто не видел.
— И этот тоже? — спросил Сережка и показал на нашего пленного проводника, лежавшего у двери. Потом он обернулся и увидел меня, я все еще стояла у той трубы, к которой недавно был прикован он. — А ты что стоишь? — спросил он меня.
— Не твое дело, — ответила я, — хочу и стою.
Сережка вернулся от двери, схватил меня за руку и потащил за собой как куклу, только такую, у которой ноги сами собой автоматически передвигаются.
Мы быстро пошли по подвалу к лестнице.
Мы были уже около нее. И в это время увидели чьи-то ноги — кто-то осторожно спускался еще только по ее самым верхним ступенькам.
Витька Косарь сразу отбежал назад, встал за угол, за ним остановился и Сережка и я, тащившаяся за ним, потому что он так и не отпускал моей руки. Теперь у меня там тоже будут синяки. Ладно еще на плече, за которое Витька схватил, там хоть под платьем не видно, а на запястье? А он еще держал меня с такой силой, как будто он робот и у него вместо рук стальные манипуляторы. А ведь руки у него могут быть такими нежными…
Тот, кто спускался по лестнице, тоже остановился, наверное, он услышал наши шаги и теперь не решался спускаться дальше.
— Эй, внизу, кто там? — спросил голос сверху.
— Свои, — усмехнувшись, отозвался Косарь.
— Кто свои?
— Что будем делать? — тихо спросил Витька.
— Давай сначала попробуем вперед, — сказал Сережка.
— Подвал большой. Может, здесь есть второй выход прямо на улицу? — Витька сказал это, но в голосе его было сомнение.
— А кто его откроет для нас?
— Хорошо, давай попробуем сначала вперед, а там посмотрим.
Они советовались друг с другом, меня не спрашивали. И хоть Сережка был какой-то не такой, все равно я чувствовала себя настоящей женщиной — мне теперь не надо думать, как выбраться из трудного положения — я сюда пришла, а уж как мне отсюда выбраться, пусть думают они. И я была уверена в Сережке и Вите, что бы там ни было, а вот в обиду другим они меня не дадут — конечно, Сереженьке приятнее самому меня обидеть, чем кому-то это передоверить.
— Так, — сказал Витька, — сначала я, если получится, вы за мной, я наверху прикрою.
Он выскочил из-за угла, где мы стояли, и побежал к лестнице. Но тут же, почти сразу сверху раздалось несколько выстрелов.
Лестница была темной, и стреляли, наверное, не в Витьку, а потому, что услышали шаги, ну, не совсем не в него, а наугад.
Сережка схватил меня за руку и потащил за собой по коридору. Снова раздались выстрелы. Сережка повалил меня на пол у стены и сам упал на меня. Ему было, конечно, хорошо, а я вот лежала прямо на грязном каменном полу.
Витька подбежал к нам.
— Давайте сюда, — сказал он и открыл находившуюся у противоположной стены небольшую дверь небольшого помещения.
Сережка быстро встал на ноги, потом схватил меня, опять как котенка за шиворот, тоже поднял и, можно сказать, швырнул в это помещение, где стоял уже Витька. Хорошо хоть он, Витя, меня поймал более-менее аккуратно. Сережка был уже рядом.
— А ты не можешь обращаться с женщиной по-человечески? — спросила я его немного раздраженно, но только, скорее, это было не раздражение, а обида.
Но Сережка не успел мне ответить, потому что в эту секунду раздался страшный грохот. Я догадалась — это стреляют из автомата, и когда поняла это, решила оставить на потом вопрос, как нужно обращаться с женщиной, когда не будут стрелять, тогда это и можно будет выяснить.
— В кого это они? — спросил Витька так спокойно, как будто выстрелы слышались из телевизора и он не мог понять, кто в кого там стреляет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94