Да я и была уже около нее и даже взялась за ручку и дернула ее. Дверь была закрыта.
— Я же говорил, — спокойно сказал Веня, выход дороже.
Я стала открывать замок. Я открыла его, но Веня, а вместе с ним и начавший уже кое-что понимать Шурик, а может, он и не начал ничего понимать, а просто за компанию, быстро подошли ко мне.
Они взяли меня под руки, повели обратно и усадили, теперь уже в кресло.
— Ну, Анечка, вы сами снимете очки, или мне нужно снова быть невежливым и невоспитанным и помочь вам?
А заодно и парик. Ведь это парик, ведь вы не покрасили волосы?
— Парик, парик, — успокоила я его и сняла и парик и очки.
— Ни хрена себе! — удивился Шурик. — Как ты ее только вычислил, ее бы мама родная не узнала!
— Ну голос она не изменила же.
Шурик пожал плечами:
— Если бы она закричала, как в прошлый раз, я, может, и узнал бы ее по голосу. У меня тогда чуть перепонки Не полопались.
— Ну, я тоже ее узнал не сразу, сначала просто захотелось посмотреть, кто к нам пришел в гости. Теперь вас Машей можно называть? — спросил Веня.
— Называйте, — разрешила я.
— Маша, вы обещаете больше не кричать, или нам нужно вам пластырем заклеить рот?
— А что, вы так боитесь женского визга?
— Ваш слишком сильно бьет по нервам.
— А пластырь вы с собой захватили?
— Зачем? Наверняка у Владислава найдется в аптечке, он ведь врач.
— Тогда обещаю не кричать.
— Даете слово?
— Даю. Честное слово женщины.
— Ну-у, кто же станет полагаться на такое?
— Вы хотите, чтобы я вам дала слово мужчины?
— Хорошо, — согласился Веня, — пусть остается слово женщины.
— А где Галина? — спросила я.
— Ее увезли отсюда.
— А мы чего сидим здесь? Еще кого-то ждем?
— Конечно. Мы ждем, когда вернется Жека, он поехал отвозить Галину, а мы вас здесь остались ждать, когда он вернется, тогда мы тоже уедем отсюда.
Почему-то им в голову не приходило, что я сюда не пешком пришла. Может быть, они думают, что я приехала на электричке? Ну и пусть думают, я не собираюсь говорить, что у ворот стоит моя машина.
— Можно задать несколько вопросов? — спросила я.
— Конечно, сколько угодно. Все равно придется ждать, пока вернется машина. Но что на все отвечу, не обещаю.
— Это Галина вам сказала, что я должна приехать сюда?
— На этот вопрос не отвечаю.
— За что убили Мишель?
— Этого я не знаю. Но могу сказать, что мне ее жалко.
Красивых женщин всегда немного жалко. Даже если это стерва. Вы, Машенька, тоже красивая.
— Это вы говорите в смысле, что меня тоже убьют?
— Нет, это просто так. Я же сказал, что не знаю, что случилось с красивой Мишель, поэтому мои слова могут значить только то, что я не знаю, что с вами, тоже красивой, сделают.
— Зачем тогда я вам нужна?
— Мне? Нет, мне вы не нужны. Если бы мы с вами встретились при других обстоятельствах, тогда другое дело. Как и каждая красивая женщина, вы могли бы пригодиться для чего-нибудь любому мужчине.
— Кто вам приказал меня поймать?
— Мне никто ничего не может приказать.
— Это слишком самоуверенное заявление, но не имеет значения. Кто тогда вас попросил об этом?
— Если бы меня просто попросили," я бы послал такого человека очень далеко.
— Хорошо, кто вам заплатил?
— А этого я сказать не могу.
— Послушайте, вы ведете себя не честно,., — возмутилась я. — Вы обещали ответить на мои вопросы, а сами не отвечаете.
— Я же сказал, что не смогу ответить на все.
— Но вы не ответили ни на один.
— Я не виноват, что вы задаете такие вопросы, на которые я не могу ответить.
— Хорошо, кто написал оперу Римского-Корсакова «Царская невеста»?
Веня усмехнулся.
— Вень, ты чего, не знаешь? — расстроился за своего приятеля Шурик.
— Шурик, я тебе потом скажу, одному, — пообещал ему Веня. Он посмотрел на меня:
— Знаете, Маша, мы с вами знакомы всего минут пятнадцать, не считая первой встречи, а вы меня уже очень сильно удивили.
— Чем?
— Такое ощущение, что вы совсем не боитесь, так не бояться может только очень глупый человек с полным отсутствием воображения, а вы мне кажетесь неглупой, и воображение у вас тоже есть.
— У меня, кроме воображения, есть еще один вопрос, — сказала я.
— Я уже говорил — сколько угодно.
— Но я хотела бы, чтобы на этот вы ответили.
— Я не буду обещать.
— Где Сергей?
— Какой Сергей?
— Художник.
Прежде чем ответить, Веня задумчиво вздохнул. Задумался.
— Все неприятности, — наконец заговорил он, — как мне кажется, у вас именно из-за этого художника Сергея.
Но я могу и ошибаться…
— Я не спрашивала у вас, из-за чего и почему у меня неприятности, об этом я знаю лучше вашего. Я спросила, где он.
— На этот вопрос я тоже не могу ответить. — И на этот раз в его голосе не было шутливой издевки, с которой он все время разговаривал.
— Вы можете хотя бы сказать, жив он или нет? — Я едва удержалась, чтобы не сорваться на истеричный крик. Но что-то такое все равно промелькнуло в моем голосе.
Веня, кажется, это заметил, и скорее всего это мне тоже только кажется, ему стало жалко меня. Впрочем, в его жалости я совсем не нуждалась. Но главное, он ответил на этот мой вопрос.
— Да, он жив. Не знаю только, сколько времени он пробудет в этом состоянии. Человек, который им очень интересуется, очень нетерпелив и даже несдержан. У нас с ним, например, был очень неприятный разговор, когда вы в прошлый раз убежали прямо из машины.
— Кто этот человек?
— Я уже сказал, что на этот вопрос я не отвечу.
— Вы сказали, что не ответите, кто вам платит. А о нетерпеливом и несдержанном я еще не спрашивала.
— Это одно и то же.
— Веня! — Я посмотрела на него, пытаясь понять, насколько мое предложение будет реальным.
— Я слушаю тебя, Машенька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94