– Я знаю вкусы своей сестры. К тому же она ждет именно меня.
– Не стоит накладывать так много еды, – посоветовал Тарр. – Элис ест мало и не оценит твоих стараний, если ты станешь пытаться кормить ее насильно.
Фиона держала в руке кусок черного хлеба и смотрела на него. Второй раз за вечер он удивлял ее. Тарр явно проявил внимание к Элис, и Фиона снова спросила себя о его мотивах. Неужели он на самом деле заботился об Элис? Или всего лишь пытался ввести в заблуждение ее, Фиону, чтобы заставить поверить в то, что ему небезразлично благополучие ее сестры?
Черт возьми! Будь проклята эта любовная игра!
Фиона придержала язычок, опасаясь наброситься на Тарра за то, что он смутил ее. Вместо этого она позволила ему помочь ей завернуть миску в льняную салфетку, принесенную слугой, уложить ее и кувшин сидра в корзинку и, пожелав Рейнору доброй ночи, уйти с ней вместе в дом, где Элис дежурила у постели матери и новорожденного.
– Зима совсем близко, – сказал Тарр, снимая шерстяной плащ, в который был одет, и закутывая в него плечи Фионы, прикрытые одной шалью.
На одно только краткое мгновение его рука помедлила на ее плече, потом он отвел руку, но одного этого прикосновения было достаточно, чтобы воспламенить Фиону, и она мысленно прокляла свои чувства, потому что тело ее постоянно отвечало на любое прикосновение Тарра. Ее кровь тотчас же закипала, плоть ее начинала вибрировать, и она ощущала влагу между ног.
Она желала его.
Почему?
Глупый вопрос. Потому что она его любила.
Или это была не любовь, а всего лишь любопытство? Идиотка!
Она боролась с собой, но можно ли выиграть в такой битве?
– Тебя что-то беспокоит? – Тарр протянул руку и после небольшого сопротивления со стороны Фионы взял у нее корзинку.
Фиона пожала плечами. Она все больше и больше покорялась этому мужчине. Ей вовсе не требовалась помощь, чтобы нести корзинку. И все же казалось абсолютно естественным позволить ему это.
– Ты мне не отвечаешь.
– Я думаю, – нашлась она.
Тарр терпеливо смотрел на нее, ожидая ответа, но это все больше раздражало ее.
– Почему ты изменил свое мнение? – спросила Фиона, останавливаясь посреди деревни и радуясь, что уже поздно и люди разошлись по своим уютным домам.
Его брови вопросительно поднялись.
– Не валяй дурака. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты вдруг решаешь, что Элис может остаться с твоим кланом. Почему это произошло сейчас?
Было очевидно, что эти вопросы смутили Тарра. Он поднял глаза к ночному небу, нерешительно потоптался на месте, потом неохотно перевел взгляд на Фиону.
– Я понял, что вы с сестрой неразделимы.
– Сейчас? Именно в тот момент, когда выясняется, что я не обязана выполнять условия соглашения, заключенного между Макэлдерами и кланом Хеллевиков? Это очень удобно для тебя.
– Ты думаешь, я делаю это для того, чтобы удержать тебя? Фионе хотелось выкрикнуть: «Да, да, да, скажи мне, что готов сделать что угодно для того, чтобы удержать меня, скажи, что любишь меня». Но вместо этого она спросила вызывающе: /
– А разве нет?
Она видела, как ему трудно ответить. Тарр расправил свои широкие плечи и отвел их назад, будто защищаясь, затем вскинул голову, глаза его сузились, а губы сжались. Он не спешил с ответом.
Внезапно он опустил корзинку на землю, потянулся к Фионе, схватил ее за плечи, рванул к себе и поцеловал, прежде чем она успела воспротивиться.
Его яростный поцелуй, чуть не раздавивший ее губы, снова все запутал. Он требовал, ожидал, настаивал – а что сделала она?
Она добро вольно и охотно подчинилась этому поцелую, растаяла в объятиях Тарра, лишивших ее способности трезво рассуждать. Его язык оказался смертельным оружием, которому ей нечего было противопоставить, да ей и не хотелось сопротивляться. Игра его языка, его движения полностью подчинили ее, и Фиона наслаждалась этим пленом.
Ее руки взметнулись и обвили шею Тарра. И вот уже они оказались спаянными воедино, как двое обезумевших любовников, неспособных разомкнуть объятия, не имея сил отпустить друг друга и не желая этого делать.
Этот поцелуй воспламенил их тела, и продолжался он до тех пор, пока Тарр не оттолкнул Фиону от себя резким движением. Теперь он держал ее на расстоянии вытянутой руки. Они смотрели друг на друга, а в душах их все еще кипела страсть.
Тарр покачал головой, повернулся и пошел прочь.
Фиона осталась на месте. Она должна была оставаться там. Ее ноги все еще дрожали. Она не сводила глаз с удалявшейся спины Тарра. Когда наконец он скрылся из виду, она ощутила некоторый прилив сил, подняла корзинку и вошла в дом.
Тарр сидел за столом в стороне от нескольких человек, все еще остававшихся в зале. Слуги деловито убирали со столов, готовя помещение для ночного сна. Тарр отказался от предложенного ему проходившим слугой кувшина с элем.
Ему хотелось побыть одному и, не вступая в разговоры, в одиночестве пережить свое поражение.
– Фиона – это сущее наказание, – вздохнул Рейнор, усаживаясь на скамью напротив Тарра.
– Я бы хотел побыть один, – проворчал Тарр.
– Почему? Чтобы попытаться понять Фиону? – рассмеялся Рейнор. – Это не поможет.
– Ты так говоришь, будто хорошо знаешь свою сестру, но ведь ты видел ее лишь крошечным младенцем.
– Фиона никогда не была крошечной. Она всегда была крупнее среднего ребенка. Женщины, принимавшие роды, судачили о том, что такой крупный ребенок мог доставить много страданий матери. А оказавшись на белом свете, Фиона принялась вопить и требовать еды и не успокоилась до тех пор, пока ее не положили рядом с матерью.
– Она и поныне остается требовательной и раздражающе упрямой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84