Исчезла служанка так же стремительно, как появилась.
– Скажи мне, что тебя беспокоит, – попросил Тарр с заботливым видом, обильно намазывая мед на ломоть хлеба.
К удивлению Фионы, он передал этот хлеб ей. Она приняла его смущенно и неловко.
– Спасибо.
Видимо, его интересовало не только то, что она ест, но и то, о чем она думает.
Он ждал, намазывая хлеб медом для себя.
Похоже, этот человек и в самом деле дорожит ею, подумалось Фионе, но она тотчас же прогнала эту мысль. Возможно, ей хотелось так думать, а возможно, она увидела в нем что-то, чего прежде не замечала?
– Я думаю о своих родителях.
– О тех, с которыми тебе предстоит встретиться?
– И о тех, и о других, – грустно ответила девушка.
– Ты любила приемных родителей, которые тебя вырастили?
Она улыбнулась:
– О да, очень любила. Они были такими заботливыми и любящими. Они научили нас с Элис ценить родственные чувства и семью.
– Я тебе завидую.
Фиона удивленно посмотрела на него:
– Почему ты мне завидуешь? – Она заметила во взгляде Тарра нерешительность и напомнила ему вчерашний разговор. – Прошлой ночью ты попросил меня делиться с тобой своими мыслями и чувствами. Но и ты должен делать то же самое по отношению ко мне, если и в самом деле хочешь построить между нами мост взаимопонимания.
– Ты права. Нельзя ожидать, что ты будешь дарить мне свое доверие, если я не отвечу тебе тем же. – Выдержав паузу, Тарр заговорил: – Между моими отцом и матерью существовала дистанция, которую я считал нормой для супружеских отношений. Я привык видеть в браке союз, основанный на чувстве долга и не имеющий ничего общего с любовью.
Фиона покачала головой и отломила кусок хлеба, внезапно ощутив голод.
– Брак крепче, если заключен по любви. Тарр ответил не сразу.
– Я начинаю это ощущать.
Фиона сделала глоток сидра, потому что кусок хлеба застрял у нее в горле, и, возможно, причиной тому был ответ Тарра. Неужели это намек на то, что он пересмотрел свои взгляды на любовь?
Он продолжал:
– Я признаю, хоть и неохотно... Она улыбнулась.
– ...что любовь может быть мощным оружием. Фиона с аппетитом жевала хлеб, время от времени кивая с серьезным видом.
– Она укрепляется терпением, вниманием, добротой, но больше всего отсутствием эгоизма.
Фиона внимательно слушала каждое слово Тарра, глядя на него широко раскрытыми глазами, и пыталась понять, можно ли считать эти слова признанием в любви или нет. Понял ли он то, что их соединяет? Чувствовал ли, что их сердца бьются в одном ритме? Или он просто пытался убедить ее в том, что они могли бы пожениться?
– Я признаю, что я многого не знаю, но хочу узнать, – сказал Тарр и потянулся, чтобы взять ее за руку, липкую от меда. – Расскажи мне, что ты думаешь о родителях.
Он столь бескорыстно повернул разговор в другое русло, к вопросам, беспокоившим ее, что это тронуло сердце Фионы.
– Я не думаю о них как о родителях.
– Я бы чувствовал то же самое.
– Чувствовал бы?
– Конечно. Внезапно ты узнаешь, что тебя похитили у родителей, которые тебя любили, и что тебя вырастили люди, тоже любившие тебя. Как ты сможешь любить совсем незнакомых людей, даже если они и любят тебя?
– Я думала об этом всю ночь. Ждут ли они от меня любви, полагают ли, что я буду испытывать к ним то же, что и к людям, вырастившим меня? Но ведь они не виноваты, что нас с Элис похитили. Как же я могу осуждать их, ведь они, конечно, тоже страдали.
– Чтобы привыкнуть к ним, потребуется время, – сказал Тарр.
«А есть ли у нас время?» – подумала Фиона. Тарр отвел ей время на знакомство с родителями. Но потом ведь ей предстоит вернуться домой с ним.
Или нет?
Это произойдет, только если она станет его женой.
– Мне кажется, время теперь стало моим врагом.
– Твой враг – мой враг, и мы вместе будем сражаться с ним. – Тарр поднес к губам ее руку и слизнул мед с пальца. – Сладко. Я говорю с Фионой? – поддразнил он ее с нежной улыбкой.
– Ты попробовал, что теперь скажешь?
– Надо попробовать еще раз.
Его смех был еле слышным, когда он поднес к губам ее палец и медленно лизнул его, будто смакуя. Потом Тарр не спеша провел еще несколько раз языком по ее пальцу и сказал:
– В твоем вкусе есть некоторая терпкость.
– Правда? – спросила Фиона. Ее пальцу стало щекотно, и это ощущение щекотки начало медленно подниматься вверх по ее руке к шее.
Тарр наклонился к ней через стол:
– Если я решусь снова попробовать тебя на вкус, то мой язык станет исследовать не палец.
Фиона отдернула руку, будто его слова обожгли ее.
– Мы будем вместе, – сказал он и встал, прежде чем она успела ответить. – Ты только должна сказать, когда это произойдет.
Он нанес ей сокрушительный удар, даже не подняв руки. Она была слишком потрясена, чтобы двинуться с места, слишком потрясена, чтобы смотреть ему вслед, когда он уходил. Его слова продолжали жить в ее сознании самостоятельной жизнью, кружились вихрем и никак не хотели оседать и успокаиваться.
Тарр неожиданно изменил тактику и перестал сражаться с ней. Не он теперь был движущей силой в их союзе. Он предоставил ей это право. Так он считал.
Он был идиотом. Или идиоткой была она?
Уступит ли она ему в конце концов? Или это именно то, чего она сама хочет?
– Что с тобой? – спросила Элис, входя и занимая место, где только что сидел Тарр.
Фиона пожала плечами. Элис внимательно смотрела на сестру.
– Точно так же отреагировал Тарр, когда я спросила, как у него дела. По-моему, вы оба просто не хотите видеть правды.
– Какой правды?
– Той, что вы любите друг друга.
Фиона собралась было ответить, но только молча открыла рот.
– Это очевидно.
– Неужели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84