Она согласилась. Как бы мы себя ни чувствовали, наш христианский долг, а также долг верноподданных — помогать в подобных ситуациях.
Алексис отложил перо в сторону, а затем встал и обошел вокруг стола.
— Когда ты начинаешь говорить о христианском долге, у меня, похоже, снова начинается дизентерия.
— Графа Кардигана.
Алексис замер. Одно упоминание этого имени вызывало в нем физическую боль.
— Ни за что, если только об этом не попросит сама королева.
— Она просила, — сказал Фальк. — То есть просил ее королевское высочество по ее поручению.
Алексис повернулся к шкафчику, где он держал спиртные напитки. Он налил два бокала виски и протянул один из них Фальку. Наклоняясь, чтобы вручить бокал кузену, он прошептал ему тихо, как в церкви:
— Если ты приведешь его в мой дом, я, наверное, брошу его в подземную темницу.
— Милосердие, Алексис. — Фальк поднялся и подошел к камину. — Жизни лорда Кардигана грозит опасность.
— Это хорошо, — ответил Алексис. Фальк нахмурился, а Алексис усмехнулся и поднял бокал.
— За Джеймса Томаса Браднелла Кардигана. Да окажется его душа в аду.
— Не богохульствуй. Алексис осушил бокал.
— Кардиган — это беспрерывный скандал. Никто из тех, кого я знаю, не участвовал в дуэлях и не попадал под суд чаще, чем он. Он одновременно высокомерен, глуп и бесстрашен. Ты знаешь, что он шпионил за своими офицерами? Он прятал адъютантов в шкафах, чтобы они подслушивали и записывали их разговоры? Если бы он не был так отважен, я бы назвал его подлецом. А так как он храбрый человек и чертовски хороший ездок, я назову его эгоистичным идиотом. Он здесь не появится.
Фальк вынул из кармана письмо и протянул Алексису. Тот посмотрел на королевскую печать, швырнул письмо на стол и затряс головой.
— Он приезжает завтра, — сказал Фальк.
— Неужели? Тогда я выставлю на стену целую батарею, и пусть он попробует атаковать ее. Я не промахнусь, как это сделали русские. Господи! Фальк, этот человек выбросил на ветер сотни жизней в никому не нужной атаке. — Алексис почувствовал, что теряет над собой контроль. Его голос становился громче с каждым словом и вскоре стал эхом отдаваться от стен. — Никому не нужной, черт побери! Вэл видит ужасные кошмары, он не может спать по ночам. Ты не был там. Ты не видел, как скакали верхом обезглавленные тела. Черт —бы тебя побрал, Фальк! Будь ты проклят за то, что привел этого чудовищного идиота туда, где я могу достать его.
— Алексис!
Фальк стоял рядом с ним, держа его за запястье. Алексис посмотрел вниз. Он с такой силой стиснул в руке бокал, что раздавил его. По руке текла кровь, смешанная с виски. Фальк разжал его пальцы и стал осматривать ладонь и вынимать осколки. Он усадил Алексиса в кресло и завязал его руку носовым платком, а потом вызвал дворецкого.
Алексис рассматривал свою руку, пока Фальк перевязывал ее.
— Уже слишком поздно, чтобы его останавливать, не так ли?
— Боюсь, что так. Ты должен научиться прощать. Нам неизвестен Божий промысел, и ты не можешь знать, зачем Господь навлекает на тебя Кардигана.
— Господь приказал тебе навлечь его на меня и Вэла? Тебе все равно. Через несколько недель ты уедешь домой, а я останусь здесь вместе с ним.
— Я попытаюсь держать его как можно дальше от тебя. Его нужно убрать из его дома до тех пор, пока подтвердится несостоятельность этих угроз или пока злодей не будет пойман. — Фальк вытащил еще один осколок из руки Алексиса. — Извини, Алексис. Когда принц упомянул об этой проблеме, я не задумываясь вызвался помочь.
— Ты можешь искупить свою вину тем, что заставишь этого ублюдка помочь моим инвалидам. Семьи некоторых из них не имеют никакого дохода вообще. И держи его подальше от Вэла. Как можно дальше от Вэла.
ГЛАВА 6
Он наблюдал за ней, ублюдок. Он смотрел, знает ли она, какой вилкой пользоваться. Свинья. Нет, для свиньи он слишком строен. Змей. Высокомерный, красивый змей, черный и ядовитый.
Кейт потянулась к десертной вилке просто для того, чтобы поддразнить маркиза, а потом взяла ложку для супа. Она чуть было не хихикнула. Выражение его лица напомнило ей выражение лица Закарии, когда какая-то из его шуток не удавалась. При мысли о братьях Кейт охватила знакомая грусть. Она скучала по ним. Закария находился вместе со своим гувернером в Сан-Франциско, а Робби был уже в Гарварде. Даже длинные письма не могли заглушить боль разлуки с ними.
Кейт не участвовала в разговоре. Она то думала о горе, постигшем ее семью в этот год и унесшем несколько жизней, то злилась на маркиза. Ей нужно как можно быстрее отремонтировать Мэйтленд Хауз и тем самым избавиться от снисходительного покровительства де Гранвиля.
Он не помнил ее. Она все еще чувствовала то ужасное унижение, когда он публично отверг ее, а он думал, что они никогда раньше не встречались. И как он смеет относиться к ней как к слабоумной только потому, что она — женщина?
Слуга предложил хлеб. Кейт отрицательно покачала головой и попыталась стряхнуть свое отвратительное настроение. Все, что ей нужно, — это увидеть свою мать в Мэйтленд Хаузе, в обществе ее мечты, и после этого она сможет вернуться домой. Возможно, Сан-Франциско и переполнен игроками, моряками и австрийскими каторжниками, но там нет английских аристократов.
— Мисс Грей, как себя чувствует леди Эмелайн?
Кейт улыбнулась Фальку Синклеру. Он добрый человек. И он не виноват в том, что он так невыносимо добродетелен. Возможно, долгие годы службы в правительстве наложили на него свой отпечаток, и теперь он игнорирует свою жену и не может не читать наставлений другим людям.
— Тетушке Эмелайн трудно осознать происшедшее, — сказала Кейт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97