— Я разговариваю с тобой каждый день, — в тихом голосе Алексиса была слышна напряженность.
— При других. Пустая вежливость. Ты ни разу не прикоснулся ко мне за годы, прошедшие с того момента, как мы расстались.
У Кейт пересохло во рту, а руки похолодели от напряжения. Она прижалась поближе к стене и, подняв над ней голову, смотрела на говоривших через ветки плюща, которые вились над ее укромным местечком.
Алексис стоял на солнце. Его стройная, прямая фигура была залита солнечным светом, глаза были похожи на холодные, зеленые озера, а лицо не выражало ничего, кроме смутного отвращения.
— Не надо со мной так обращаться, — сказала Ханна, подходя к нему поближе. — Ты смотришь на меня так, будто я — ленивая прислуга, которую необходимо уволить. О, не стоит беспокоиться и протестовать. Ты прекрасно знаешь, что то достоинство, с которым ты себя держишь, может иногда пугать. Когда я пытаюсь заговорить с тобой, я чувствую себя подданным, который имеет дерзость требовать близости со своим королем.
— Этот разговор вызывает у меня отвращение, — сказал Алексис и направился к своей лошади.
Настроение Кейт улучшалось с каждым шагом, который он делал прочь от Ханны.
— Фальк не изменился, — сказала Ханна. — Он никогда не прикасается ко мне.
Алексис остановился, но не повернулся к ней лицом.
— Ты мне нужен, Алексис. Повернувшись к ней, Алексис задумчиво покачал головой:
— Я уже не пятнадцатилетний девственник. Мне никогда не следовало позволять тебе прикасаться ко мне. Я предал Фалька однажды, но я не сделаю этого снова. Я уже совершил в своей жизни слишком много грехов. Не проси меня повторить один из них.
— Ты мне нужен.
— Почему я? Ведь были же и другие. Ханна улыбнулась и взмахнула руками в одном из своих беспомощных жестов.
— Ты был таким нежным, прекрасным созданием, и ты был так близко. Каждый день я видела тебя на уроках фехтования, стрельбы, во время езды верхом. Я даже видела однажды, как ты плавал. Ты сбросил с себя одежду и прыгнул прямо в озеро. В тот вечер за обедом твои волосы были еще немного влажными. Я представляла себе все твое тело — влажное, теплое и уже созревшее. Я должна была обладать тобой.
— Заткнись.
Ханна бросилась к нему. Кейт чуть было не выбежала из того места, где она пряталась, когда эта женщина вцепилась в его жакет, прильнув к нему так же, как льнул плющ к развалинам Тайм Холла. Алексис попытался оторвать ее от себя, но она держалась очень крепко. Он ухватил ее за руки, которые сжимали материю его жакета, и толкнул их к ней, так что ей пришлось оставить какое-то расстояние между их телами.
— Мне нужен ребенок, — сказала она. Услыхав ее слова, Алексис оставил все попытки освободиться от нее и замер.
— Бог мой! Каким же чудовищем ты меня считаешь? Я не сделаю этого.
— Он не сможет ничего сказать. Что он сделает? Скажет, что ребенок не может быть его, потому что он уже несколько лет не занимался любовью со своей женой? Он не признается в этом перед всем миром, потому что это означало бы признаться в том, что он является мужчиной лишь наполовину из-за своих родителей. Ты знаешь, что они избивали его за проявление хотя бы малейшей привязанности к женщинам?
— Прекрати, — сказал Алексис, снова пытаясь освободиться от Ханны. — Фалька нельзя винить в том, что произошло с ним, когда он был еще ребенком.
— А как же я? — Ханна потрясла Алексиса за плечи. — Мое милое дитя, ты так похож на него, что никто никогда не догадается, что это твой ребенок. —
— Кроме Фалька.
Кейт вздрогнула, когда Алексис оттолкнул Ханну от себя с такой силой, что та упала на траву. Но она недолго испытывала сочувствие, так как Ханна быстро поднялась и тут же бросилась вдогонку за Алексисом. Он уже почти подошел к лошади, когда она догнала его. Схватив его за рукав, она уперлась каблуками в землю. Алексис рванулся в сторону и, ударив ее по руке, высвободился. К сожалению, он не обратил никакого внимания на то, что находилось у него за спиной. Он сделал назад шаг, другой, и оказался прижатым спиной к стволу огромного дерева.
Они находились слишком далеко от Кейт, и ей было не слышно, о чем они разговаривают. Она отодвинула в сторону листок плюща так, чтобы хотя бы видеть, что происходит. Когда Алексис оказался у дерева, Ханна приблизилась к нему, поймала в ладони его лицо и поцеловала его. Алексис замер. Он схватил ее за плечи и начал отталкивать, но в ответ на это она просунула свою руку вниз, туда, где прижимались друг к другу их бедра. Голова Алексиса откинулась назад, а его губы образовали кружок. Кейт почти услышала его полу-вздох-полувскрик. Какое-то мгновение он стоял неподвижно у дерева, а потом Ханна опустила вниз и вторую руку.
На этот раз Кейт услышала его.
— Нет! — Он оторвал ее руки от своего тела. — Клянусь Богом, в моей жизни слишком много женщин.
Он уронил свой хлыст, когда она прикоснулась к нему. Снова схватив его, он взмахнул им в воздухе, когда Ханна снова попыталась дотянуться до него. Затем он взобрался верхом на Тезея и исчез в лесу, оставив Ханну на поляне.
Кейт видела, как женщина плакала, закрыв лицо руками. Прошло какое-то время, прежде чем она пришла в себя и смогла уехать. После этого Кейт смогла подняться на ноги, ухватившись руками за верхушку стены. Ноги затекли и отказывались ей подчиняться.
Сука. Лицемерная, лживая сука. Нет, Ханна была не виновата. Чудовищем был Фальк. Нет, Ханна. Она соблазнила Алексиса, когда ему было пятнадцать лет. Пятнадцать, проклятье!
— Черт побери! — Кейт схватила свою книгу и принялась ходить взад-вперед.
— Сколько же у него женщин? — спросила она у деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97