Здесь она была как на ладони. Приподняв юбки, она побежала к деревьям, окружавшим замок. Там под огромным ливанским кедром стояла мраморная скамья. Она рухнула на нее и принялась стучать кулаком по мрамору.
— Я не верю этому. — Удар. — Не верю. — Удар. — Не верю, не верю, не верю! — Удар, удар, удар.
Кейт обхватила себя руками и начала раскачиваться взад-вперед. Как вышло так, что она знала, что его прикосновения будут совсем не похожи на жадные ощупывания дурно пахнущих старателей? Это было несправедливо. Он изменился. Он превратился из змея в прекрасного демона, который обманом заставил ее почувствовать все те ощущения, о которых ей было известно из ее бесед с Пейшенс. Но знать о каких-то ощущениях и чувствовать всем своим телом было не одно и то же. Пейшенс забыла объяснить ей различие. Пейшенс была виновата в том, что Кейт позволила вольности этому очаровательному сластолюбцу.
Вольности нельзя позволять ни в коем случае. Это было законом. Мама говорила, что мужчины не уважают девушек, которые допускают в отношении себя вольности. Хотя… Алексис отнесся к ней весьма уважительно после этого. Он обращался с ней с почтительностью и мягкостью, как будто бы боялся, что она может испугаться. Этот человек был загадкой, и она не знала, как она снова столкнется с ним лицом к лицу. Он интимно прикасался к ней, а теперь ей предстояло встречаться с ним, обедать, разговаривать с ним.
— Мисс Грей.
Кейт вздохнула и подняла взгляд. Навстречу ей из сада шла Ханна Синклер. Она несла корзину, наполовину заполненную ранними розами, а на запястье у нее висела на ленте пара изящных ножниц. Ее тонкое лицо было спокойно, а губы сложены в приличествующую случаю улыбку. Они обменялись приветствиями, и Кейт подвинулась, чтобы освободить место для Ханны на скамейке. Ханна испытывала огромное воодушевление по поводу прибытия гостей на завтрашний прием. Должен был приехать герцог такой-то и некий немецкий принц, ожидались лорд и леди такие-то. Кейт слушала ее вполуха, вдыхая аромат розы. Она прикоснулась кончиком пальца к нежно-персиковому лепестку.
— Леди Ханна, вы замужняя женщина. Ханна остановилась в своем перечислении гостей и кивнула.
— Влюбляются ли мужчины так же, как и женщины?
Ханна опустила глаза на корзину, которую она держала на коленях.
— Я так не думаю, мисс Грей.
— О!
Должно быть, разочарование Кейт было довольно очевидным, так как Ханна погладила ее по руке.
— Главные интересы и цели мужчины лежат во внешнем мире, моя дорогая. В достижениях и в выполнении долга, как, например, у лорда Фалька — в правительстве, а у лорда Алексиса — в кавалерии. Женщины же существуют для дома, семьи и детей.
— Но ведь должна же быть любовь.
— Ну, моя дорогая…— Ханна покраснела и принялась перебирать розы в корзине. — Подобные вещи необходимо выносить как свой долг. Несомненно, твоя мать говорила тебе об этом. — Ее голос превратился в почти беззвучный шепот. — Долг ради детей. Бог не благословил меня ими, но я надеюсь, что он вскоре сделает это.
— Но это не имеет никакого смысла, — сказала Кейт. Ее смущение росло. — Бог создал женщин так же, как и мужчин, и если мы чувствуем удовольствие, то это несомненно потому, что Господь хотел именно этого.
— Мисс Грей!
— Вы же не хотите мне сказать, что миллионы детей в мире были зачаты женщинами, которые всего лишь выполняли свой долг, сжав зубы и ничего не ощущая.
Один-единственный раз голос Ханны стал громче шепота.
— Пожалуйста.
— Не надо шипеть, я уже замолкаю.
Кейт поднялась со скамейки. Она сцепила руки за спиной и стояла, раскачиваясь на пятках. Ханна отставила свою корзину в сторону и вынула из кармана абсолютно бесполезный кружевной платочек. Она приложила его к верхней губе, с опасением наблюдая за Кейт.
— Леди Ханна, не хотите ли вы посмотреть новый журнал мод, который мама только что получила?
— О… м-м… да.
Кейт взяла Ханну под руку, и они направились к замку.
— А пока мы будем смотреть, — сказала Кейт, — вы не могли бы помочь мне с платьем для завтрашнего вечера? Я не очень хорошо разбираюсь в моде, вы же знаете. А я хочу выглядеть особенно привлекательной. Более чем привлекательной.
— Ты хочешь выглядеть красавицей, — сказала Ханна, и в ее глазах зажегся огонь вызова.
— Вы думаете, это возможно? — спросила Кейт.
— Конечно.
Они прошли в комнаты Кейт и вытащили все ее платья. София присоединилась к ним, и впервые в жизни Кейт получила удовольствие от суеты с одеждой. Нельзя было сказать, что она не любила красиво одеться, просто мода диктовала дамам носить слишком много всего. Кружева, например. У Ханны было кружево на шее, на рукавах, на подоле. Ее носовой платок был из кружева, капот из кружева и даже туфли были отделаны кружевом. И лентами. То, что не было покрыто кружевом, струилось лентами. Даже на ее капоте были ленты, которые спадали у нее по спине и висели с боков. Голос Ханны никогда не поднимался выше шепота, но ее одежда шумела и шелестела. И Кейт была вынуждена признаться самой себе в том, что ее собственная мать была точно такой же.
Они наконец выбрали платье для вечера, и Ханна унесла его со словами о том, что к вырезу необходимо немного кружева. Она ушла искать портниху, а София принесла из своей комнаты шкатулку с драгоценностями и коробку с лентами и бантами.
Кейт сидела перед зеркалом, а ее мать примеривала на нее украшения, выбирая самое подходящее. Занимаясь этим важным делом, София мурлыкала про себя колыбельную. Кейт посмотрела в зеркало на улыбающееся лицо своей матери.
— Ты снова счастлива, ведь так, мама? София замерла с бантом в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97