Эльвина смотрела в разом потемневшие глаза короля, от души жалея о том, что, встретив Филиппа в тот день в конюшне, не бросилась наутек. Лучше бы все это никогда не начиналось. Увы, теперь ей не оставалось ничего, как пожинать плоды того, что она когда-то совершила.
Король нетерпеливо мерил шагами комнату, а Эльвина тихо рассказывала свою историю, следя за ним взглядом. Очевидно, он не раз слышал обо всем от Филиппа или Элеоноры и, убедившись в том, что ничего нового Эльвина не сообщит, нетерпеливо махнул рукой, повелевая продолжать, но не вдаваться в детали. Более всего Генриха заинтриговало то, что Эльвина — дочь графа, и та часть рассказа, в которой она поведала о том, как Филипп узнал в ней избалованную девочку, встреченную при дворе королевы Мод.
Дослушав ее до конца, Генрих повернулся к Эльвине и, приподняв ее подбородок, развернул лицом к камину, в котором весело играл огонь.
— Я был почти влюблен в вашу мать, — с улыбкой признался он. — Тогда мне едва исполнилось десять, но я считал ее воплощением красоты. Нет сомнений в том, что вы ее дочь, и раз Ричард признал вас и своей дочерью тоже, ваш рассказ — правда.
Король провел ладонью по щеке Эльвины, и она вздрогнула.
— Спасибо, мой господин, — еле слышно выдохнула Эльвина.
— Разумеется, я не могу позволить дочери графа Данстона влачить жалкое существование. Я должен проконсультироваться с моими советниками относительно того, что можно сделать для восстановления вашего права на земли, но пока проблема эта будет ждать разрешения, вы останетесь под защитой моего двора.
Эльвина удивилась. Что это значит? Неужели Генрих не понимает, о чем она говорила? Какое отношение к этому имеют отцовские земли?
— Мой господин, я всего лишь хочу, чтобы мой сын… Генрих раздраженно махнул рукой.
— Я хорошо знаю, чего вы хотите и о чем просит Филипп. Я не могу изменить закон ради вашего благополучия. Мои советники консультируют меня по поводу вашего сына, но пока все склоняются к тому, что для того, чтобы унаследовать Сент-Обен, ваш ребенок должен был родиться в законном союзе. Филипп во всеуслышание говорит, что ребенка родила не его жена, и тогда мальчик становится бастардом. Мне жаль, но тут ничего не поделаешь.
Казалось, король искренне сочувствует ей, по крайней мере взгляд его был печален. Взяв Эльвину за руки, Генрих попытался приободрить ее.
— Я сделаю все, чтобы облегчить ваше положение. Сейчас надо думать о другом ребенке. О том, что нужно сделать для того, чтобы и его не нарекли бастардом. — При упоминании о ребенке, которого она носила, Эльвина пришла в ужас. Увидев панику в ее глазах, Генрих добавил: — Возможно, удастся вернуть земли Данстона законной владелице. Вкупе с графским титулом это можно считать приличным приданым, даже для невесты в интересном положении. Филипп легко простится с Данстоном, если я возмещу ему стоимость земли.
Эльвина решительно замотала головой, пораженная сказанным. Генрих беседовал с ней наставительно, как с неразумным ребенком.
— Вы не слушаете, о чем я вам говорю. Филипп будет находиться от вас на расстоянии дня езды. Его сын будет жить в вашем доме, и вы можете воспитывать мальчика как своего собственного, не опасаясь за его наследство. Он будет видеть того ребенка, что вы носите, так часто, как того захочет. Это идеальное решение. Филипп волен отправить свою беспутную жену в монастырь, если пожелает, как только я отниму у нее Данстон. Единственная проблема — найти для вас подходящего мужа. Честный человек может согласиться признать своим ребенка, которого вы носите, однако трудно найти того, кто согласился бы стать рогоносцем. У вас будут дети и земли, но вам придется отказаться от Филиппа.
Казалось, комната внезапно сжалась, стала темной и тесной. Эльвина решила, что умирает, и ничуть не пожалела об этом, но что-то вырвало ее из наползающей тьмы и вернуло в жуткую реальность.
Очнувшись, она обнаружила, что лежит на подоконнике и кто-то большой и сильный растирает ей руки, бормоча слова сочувствия. Эльвина не улавливала смысла его слов, они текли, как поток, мимо ее сознания. Потом она открыла глаза и встретила страстный взгляд Генриха.
— Вы еще лучше, чем говорил о вас Филипп, моя голубка. Любой положил бы к вашим ногам королевство за счастье провести жизнь в ваших объятиях. Приданое вам ни к чему.
Слова короля были всего лишь зовом страсти. Их не следовало принимать всерьез. Эльвина привстала, смущенно избегая взгляда Генриха.
— Мой господин, если бы вы разрешили мне вернуться к сэру Филиппу…
Король покачал головой.
— Но почему, сэр?
— Та, что находится под защитой и протекцией короля, не может быть любовницей одного из моих баронов. Что бы вы ни решили, вы не можете вернуться к Филиппу. Он все поймет. Да и сам Филипп наверняка это знает. Вы дочь графа, Эльвина, и должны вести себя подобающим образом.
Король не оставлял Эльвине надежды на то, что пересмотрит свое решение. Взгляд его оставался хоть и сочувственным, но твердым. Давний кошмар вернулся. Увы, на этот раз все куда больше походило на правду, чем тогда, полтора года назад. Филипп привез ее сюда, зная, что должно случиться! Как она не понимала этого раньше? Они с Генрихом вместе продумали этот план. Бастарды Филиппа теперь будут иметь имена и титулы, а он, Филипп, как ни в чем не бывало пойдет дальше по жизни. Эльвину охватил гнев. Генрих, заметив перемену ее настроения, сказал:
— Мы действуем лишь вам во благо. Если вы предпочли бы монастырь, это можно устроить, но едва ли это вам по душе. Конечно, если бы вы пожелали стать любовницей короля…
Генрих не отводил от Эльвины пламенного взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100