— Где викарий? Он обещал заглянуть сюда перед службой!
— Прошу внимания! — громко сказал Малком, рядом с которым стояла сияющая Пруденция. — Я хочу сделать объявление. Но сначала пусть все наполнят бокалы.
— В таком случае тебе следует подождать тех, кто еще на кухне, — практично заметила Гарриетта, похожая в своем серо-голубом платье на королеву Елизавету. — Схожу-ка я их потороплю.
— Объявление? — Керри сняла фартук и поправила прическу: раз Малком собрался заявить о чем-то важном во всеуслышание, значит, праздничная вечеринка началась. — Кейт, как ты думаешь, сделал Малком Пруденции предложение?
— Вот было бы здорово! Но этому вряд ли обрадуется ее отец.
— Я видела его днем возле часовой башни, когда покупала подарки к Рождеству, — слизнув крем с пальца, вмешалась Мейвис. — Я пожелала ему счастливого праздника, а он в ответ посоветовал мне приготовиться к Страшному суду.
И она заразительно расхохоталась.
— А мне жаль беднягу, — нахмурившись, заметила Керри. — С кем он проведет сегодняшний вечер? Один? Как это печально!
— Один он не останется, — успокоила ее Кейт, беря Луку на руки и направляясь в гостиную, битком набитую гостями. — Я спросила у него, не желает ли он прийти к нам вечером на торжество и отобедать с нами завтра днем по случаю праздника? Он ответил, что не намерен отмечать событие, до неприличия оскверненное язычниками, и предпочитает пообщаться со своими единомышленниками.
Она улыбнулась, вспомнив, что Уилфред употребил другое слово — «ученики». Но повторить его она не решилась, не желая омрачать объявление о помолвке Пруденции с Малкомом подробностями из жизни ее отца.
— Так что можешь праздновать Рождество со спокойной душой, Керри, — сказала Мейвис, выходя с кухни под руку с Тедом. — Одинокими и бездомными окажутся лишь четвероногие создания, о которых так трогательно печется новая жена Карла.
— Теперь, когда все наконец-то собрались… — начал было Малком, стоя на коврике перед камином и обнимая Пруденцию за талию рукой.
Громовой голос Нелли прервал его фразу.
— Нет! — воскликнула она. — Я не вижу викария, Эмили, Кристины и Джека.
— Кристина и Джек идут по садовой дорожке, — взглянув в окно, сообщила Дейзи.
— Уже не идут! Они остановились и целуются, — поправил ее справедливости ради Билли, стоявший рядом.
— А вот и дедушка пришел! — радостно объявила Дейзи, не обращая внимания на глупое замечание Билли. — Он принес подарки. Много подарков.
Эллен просияла и стала протискиваться сквозь толпу гостей в прихожую, навстречу Карлу. Это Рождество они отметят уже как супруги, а не как добрые друзья. И вокруг них будут близкие люди, радующиеся, что на площади Магнолий возникла еще одна семья. Теперь она стала бабушкой, и у нее появились внуки — Дейзи, Мэтью и Лука. И всякий раз, когда она будет приходить в этот дом, дети будут встречать ее радостными возгласами: «Бабушка пришла!. Бабушка пришла!» Эллен чувствовала себя счастливейшим человеком на свете.
— Теперь, когда все в сборе, — повторил Малком, видя, что в гостиную наконец вошли Кристина и Джек, у всех в руках бокалы, наполненные пуншем, а мама и Дорис стоят по обе стороны от них с Пруденцией. — Я хочу сказать, что площадь Магнолий мне очень дорога…
— Ближе к делу! — крикнул Дэниел. — О ней можно рассуждать до утра…
— Но где же викарий и Эмили? — вновь зычно поинтересовалась Нелли. — Неужели они сбежали вдвоем?
— Они скоро придут, — ответила сияющая Рут, и Нелли, взглянув на нее, даже позволила себе предложить, что молодая жена викария в таком же интересном положении, как Кейт и Керри: настолько умиротворенный у нее был вид.
— И я с радостью хочу сообщить вам, что женюсь на девушке с этой площади, — наконец завершил свою речь Малком под аплодисменты собравшихся.
— Тебе повезло, Пруденция! — крикнула Нелли. — Этот парень гораздо лучше, чем страховой агент.
— Покажи нам свое колечко, детка! — потребовала Лия, пробираясь сквозь толпу в нарядном крепдешиновом платье кофейного цвета. — Обручальное колечко — лучший подарок к Рождеству, верно?
— Троекратное ура молодым! — подняв бокал, воскликнул Альберт. — Гип-гип ура! Ура! Ура!
— Я хочу кое-что тебе сказать, любовь моя, — под общий шум промолвил Тед, обняв Мейвис за талию. По тону его голоса и выражению лица она догадалась, что услышит нечто более важное, чем вопрос, наполнен ли пуншем ее бокал. Тед явно волновался в присутствии Джека Робсона. — Я понимаю, что огорчал тебя отказом выбраться в город и развлечься. Мне требовалось время, чтобы освоиться дома после долгого отсутствия. Поверь, нелегко было все эти годы находиться вдали от тебя и детей.
Он замолчал, подыскивая нужные слова. Красноречием Тед никогда не отличался. Он предпочитал словам дело и в этом преуспел. Проявлял мужество и отвагу в боях. Был верен жене, которая, возможно, изменяла ему, и не ходил вместе с однополчанами в бордели. Работал докером и приносил домой весь заработок. Любил свою семью, был патриотом и вел порядочную жизнь. Сейчас он видел в другом углу комнаты своего соперника Джека, неотразимого и отчаянного парня. Тот, как всегда, держался уверенно и выглядел великолепно. Тед крепко обнял жену и с чувством произнес:
— Я не хочу тебя терять, любимая. В будущем году у нас все будет иначе. Если тебе вдруг захочется покутить, я составлю тебе компанию, но при условии, что я сам буду заказывать напитки. Я хочу, чтобы мы с тобой снова были счастливы, как раньше.
Все дружно запели «Он славный парень!». Взгляд Джека жег Мейвис спину. Она чувствовала, что наступает критический момент, что именно теперь ей нужно принять решение, от которого будет зависеть, останется ли она женой Теда или, подобно тысячам других молодых женщин, познавших за годы войны вкус неведомой ранее свободы, предпочтет семейному благополучию развод и одиночество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91