Никто в Академии не играл на фортепиано лучше, чем Габриэлла Леко.
— Милостивый Боже! — в ужасе воскликнула Розалинда, перед ней со всей очевидностью пред стала та обстановка, в которой ее дочь провела последние десять лет. — Моя бедняжка, — причитала она. — Оказалась среди дочерей знати, которых воспитывали как благопристойных племенных кобыл общества, то есть для . брака. Теперь мне понятно, откуда у нее такие дикие идеи насчет замужества.
— Да, моя милая. Французская школа для девочек это именно то место, к которому Габриэллу не стоило подпускать и на пушечный выстрел, — прокомментировала Клементина. — Все эти разговоры насчет «пристойно-непристойно», «прилично-неприлично» кого угодно лишат жажды удовольствий.
Розалинда вздрогнула.
— О, нет! — вскакивая, воскликнула она. — Ее жажда еще не удовлетворена — Розалинда царственно выпрямилась и добавила: — Она моя дочь, в конце концов! Она красива и романтична; просто ее страсть еще не разбужена, — Розалинда воодушевлено принялась ходить по комнате, рассуждая сама с собой: — Моя Габриэлла, такая умная, утонченная, и вдруг жена, силы небесные! Она наверняка понимает, что обстоятельства ее рождения делают ее брак с джентльменом невозможным, так за кого же она собирается выйти? Нет, нет, она предназначена быть возлюбленной. Уверена, из нее выйдет идеальная любовница, и мою девочку ждет сказочная романтическая связь. Да будет так, это говорю вам я — Розалинда Леко.
Розалинду переполняла решимость, и она, повернувшись к подругам, деловито спросила:
— Женевьева, не могла бы ты нанести визит графу и попытаться убедить его вновь увидеться с Гариэллой? Я хочу уладить это дело, до того как мой герцог вернется с сафари.
Женевьева обреченно кивнула, всем своим видом давая понять, как мало надеется на успех. Ее постная физиономия заставила Розалинду нахмуриться и задумчиво постучать пальцем по подбородку.
— М-да…. но ты все же попытайся, а я на всякий случай пошлю за кузеном Берти. Он имеет доступ в лучшие клубы, и я попрошу его подыскать другого кандидата, помоложе. Хотелось бы графа, но можно и лорда, ценящего красоту и имеющего глубокие карманы.
Розалинда довольно хлопнула в ладоши и величественно выплыла из своего будуара, направляясь в комнату дочери. Подруги последовали за ней. Подойдя к апартаментам Габриэллы, она распахнула дверь, вошла и громко позвала:
— Габриэлла Августина Леко. . немедленно покажитесь! Я должна вам кое-что сообщить, юная леди.
Спальня была пуста.
Секунду спустя по дому разнесся ее разгневанный вопль:
— Гюнтер!
Мажордом тут же явился на клич своей хозяйки и, вытянувшись в струну, почтительно склонил голову.
— Где она? Где Габриэлла?
— Мисс Леко покинула дом несколько минут тому назад, мадам. Мне показалось, что она была сильно взволнована.
Гюнтер был своего рода гением сдержанности. По его лаконичным высказываниям никогда нельзя было понять, что же произошло на самом деле. А на самом деле произошло следующее: Габриэлла пронеслась по лестнице, чуть не сбив с ног внушительных размеров слугу, и выбежала на улицу. Много повидавший на своем веку Гюнтер отметил, разумеется, про себя, что девушка была без шляпы, перчаток и не захватила с собой даже простенькой накидки. Рыдая едва ли не во весь голос, она выскочила за дверь в надвигающуюся ночь.
Униженная и отчаявшаяся Габриэлла медленно брела по фешенебельной Итон-сквер. Роскошные претенциозные дома по обе стороны улицы раздражали ее, и девушка свернула в небольшую аллею. Скромная улочка кишела деятельными торговцами, разносящими поздний ужин, и слугами. Опустив голову, она то и дело натыкалась на спешащих лакеев, чудом избежала столкновения с упряжкой, управляемой неопытным грумом, но даже не заметила этого. Слова матери снова и снова прокручивались у нее в голове, и, вспоминая их, Габриэлла заливалась слезами еще горше. «Твоя судьба…». «Рождена для любви». Она незаконнорожденное дитя жгучей страсти и должна вернуться в то же болото, в котором родилась… Все естество Габриэллы противилось этому. А между тем материнский отряд стареющих куртизанок искренне верит в то, что она должна прожить так же, как и они. Нравится ей это или нет, но будущее предопределено. Габриэлле Леко придется стать «жаждой в глазах мужчины и огнем в его душе».
Габриэлла стиснула зубы, вытерла слезы и решительно зашагала вперед. Нет, она не будет ни жаждой, ни огнем, ни чем-то еще, связанным с бурными страстями и пылкими чувствами! Она не такая, как ее мать Розалинда Леко, чье очарование столь пленительно, что герцог Карлайлз после смерти жены даже отказался жениться вторично, лишь бы не потерять расположение своей обожаемой любовницы.
Габриэлла Леко была начисто лишена каких бы то ни было романтических наклонностей. Она не испытывала ни возвышенных желаний, ни плотского волнения, ни элементарного любопытства. Когда другие девушки из Академии вздыхали и бросались к окнам, чтобы хоть мельком взглянуть на проезжающего мимо графского сына, она могла преспокойно зубрить латынь, не чувствуя при этом никаких признаков восторженного возбуждения. Точно так же Габриэлла вела себя во время путешествия; и даже в доме матери, пропитанном страстью до последней половицы, в ней не возгорелось ни искорки амурного интереса. И Габриэллу это вполне устраивало.
Академия Маршан, в которой училась Габриэлла, располагалась в деревне Д'Арси, и именно там девушка поняла, что страсть — это прямой путь к бесчестью. Ей не раз доводилось видеть разрушительные следы былых увлечений на лицах женщин, приезжающих из Парижа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115