— Нет!
Они вздрогнули и обернулись. В комнату вошла Беатрис и еще раз повторила:
— Нет.
Габриэлла торопливо вытерла слезы, а Розалинда нахмурилась, гадая, много ли ее противнице удалось услышать. Следующие слова Беатрис ясно дали понять, что слышала она более чем достаточно.
— Ты не должна следовать моему примеру, милая Габби. Да, я жена и жила добродетельной жизнью, но была заперта в клетку точно так же, как и твоя мать, — она задумалась, подыскивая слова, чтобы выразить то, о чем не осмеливалась даже думать. — Мой муж женился на мне, мы провели вместе ночь, а потом… он бросил меня. Да, да, как видишь, история повторяется.
Габриэлла поднялась и смущенно взглянула на свекровь. Как же она раньше не замечала, что в глубине глаз леди Беатрис таится боль поражения. А глаза… Так вот от кого Питер унаследовал этот насыщенный карий цвет!
— Когда-то я была юной дебютанткой, и нет ничего удивительного в том, что красота и обаяние Ройса Сент-Джеймса ослепили меня. Мы поженились, но его сердце мне так и не удалось завоевать, после одной-единственной ночи он отдалился от меня.
Леди Беатрис судорожно вздохнула, подошла ближе и опустилась на софу рядом с Розалиндой.
— На второй день после свадьбы меня со всеми положенными жене графа почестями отправили в деревню, там я прожила почти год. Я старалась, как могла: вела размеренный образ жизни, была уступчива, поддерживала уют в доме. Словом, я была идеальной женой, но и только. У меня не было никаких прав на моего мужа. Граф Сэндборн считал достаточным то, что дал мне свое имя, а я мечтала о большем. Вскоре родился Питер, однако это ничего не изменило в наших отношениях. Я хотела второго ребенка, но… Ройс больше никогда не делил со мной постели, — Беатрис мельком взглянула на Розалинду и, прочитав понимание в ее глазах, вздохнула с видимым облегчением; — Так что, как видите, я тоже была заключена в клетку. Золотую, удушающую клетку, — заключила она.
Глаза Беатрис увлажнились. Она прижала руки к груди и, обращаясь к Габриэлле, умоляюще проговорила:
— Я люблю Питера всем сердцем, но он сын своего отца. Они так похожи, что мне иногда даже жутко становится. Прошу тебя, девочка, не позволяй ему отдаляться. Ради него и ради себя самой не позволяй Питеру сделать с тобой то, что сделал Ройс со мной.
Габриэлла словно приросла к полу. Она смотрела на мать и свекровь, таких разных и таких похожих в своем сожалении о прожитой жизни женщин и чувствовала, что ровным счетом ничего не понимает. Розалинда — идеальная любовница, Беатрис — идеальная жена… и обе они несчастны, как же так? Разве у девушки есть еще какой-то путь, по которому она может пойти, чтобы достигнуть уважения и благополучия?
— Я всегда считала, что женщина может быть либо любовницей, либо женой, — прошептала Габриэлла. — Герцог заявил, что не допустит, чтобы я стала любовницей, а Питер ясно дал понять, что не хочет видеть меня женой. Что же делать? Неужели я никогда не смогу выбирать сама? Неужели всегда кто-то будет решать мою судьбу за меня?
— А что бы ты выбрала, Габби, — тихо спросила Розалинда. — Чего ты хочешь?
Габриэлла отвернулась и уставилась на залитую солнцем лужайку. Ах, если бы этот свет и тепло могли растопить холод, поселившийся в ее сердце. Так чего же она хочет?
Еще месяц назад она с легкостью ответила бы на этот вопрос, когда она хотела выйти замуж и верила, что брак избавит ее от проблем. Она хотела навсегда оградить себя от той боли и разочарования, которые неизменно сопутствуют страсти. А что вышло? Брак с Питером лишил ее последней надежды и с головой окунул в те муки, которых она так тщательно старалась избежать. Исчезла безопасная гавань, и теперь она совершенно беззащитна перед радостями и горестями любви.
Габриэлла закрыла глаза и представила себе Питера. Она вспомнила его взгляд, улыбку, походку и мечтательно проговорила:
— Я хочу, чтобы у меня был муж и любовник в одном лице. Я хочу спать с ним в одной постели и обедать за одним столом. Я хочу, чтобы мы смеялись и печалились вместе, хочу играть с ним в шахматы и не бояться выигрывать, хочу, чтобы мы катались на лошадях, сажали розы и читали друг другу потешки. Хочу, чтобы это был Питер Сент-Джеймс, — она помолчала. — А еще я хочу, чтобы наверху в детской играли наши дети. Я хочу стареть вместе с ним и в шестьдесят лет радоваться тому, что он по-прежнему мой. Мой муж и мой лучший друг.
Беатрис с тоской слушала откровения Габриэллы. Она не верила, что ее искушенный, распущенный и циничный сын сможет стать хорошим мужем для этой девочки. Да что там мужем, Габриэлла ведь хочет видеть в нем еще и друга, а это, учитывая характер Питера, вряд ли возможно, хотя как знать… Малышку Габби Бог тоже характером не обидел.
— Питер — испорченный, упрямый и пресыщенный тип! — сердито заявила Беатрис после недолгой паузы. — Он не выносит ограничений и привык жить так, как ему заблагорассудится. У него нет ни капли совести! — она обреченно махнула рукой и спросила: — Ты уверена, что именно его хочешь видеть своим мужем? В словах свекрови Габриэлла уловила надежду и сразу же ухватилась за эту призрачную пока нить.
— Да, он нужен мне, — твердо ответила девушка. — Хочет Питер того или нет, но он мой муж и, надеюсь, останется им до тех пор, пока смерть не разлучит нас.
— Но хватит ли у тебя сил, чтобы отстоять его?
— Хватит?
— Тогда, умоляю, беги из этой деревни! Иначе он будет наведываться сюда лишь раз в год, доставать тебя из нафталина, проводить под носом у общества и прятать обратно.
— Терпеть не могу запах нафталина, — со смехом, в котором сквозила уверенность, заявила Габриэлла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115