– Голос ее дрогнул. – Я не смогу перенести этого снова! Почему ты отказываешься понимать это?
– А почему ты решила, что я отказываюсь? – настойчиво спросил Чейз. – Я это понимаю. Когда-то я и сам симпатизировал Джеймсу. Но ты знаешь, что я думаю о нем сейчас? Я ненавижу его за то, что он испортил тебе жизнь, а потом бросил. Но все обвинения достаются мне! – Натаниэль вздохнул. – Я люблю тебя. И за это страдаю.
Мара выдернула руки и отступила назад:
– То, чего ты хочешь, я не могу тебе дать. Ты хочешь всю меня. Мои душу, сердце и разум. Я не могу дать тебе все это. Не хочу!
Обогнув Натаниэля, Мара выбежала из спальни. Натаниэль хотел побежать за ней, но вовремя понял, что не одет. С проклятиями он сел на кровать. Хлопнула дверь. Мара ушла.
Глупая… Когда она перестанет убегать? Черт побери, он Натаниэль Чейз, а не Джеймс Эллиот. Но она все еще не может научиться доверять ему, Чейзу. Еще вчера вечером он был уверен, что Мара любит его, однако теперь от той уверенности не осталось и следа.
Мара ругала себя за то, что допустила слабость и пошла к Чейзу. Ведь она не шлюха. Однако легла в постель к Натаниэлю и позволила ему проделывать с ней то, что никогда не делал ее собственный муж. Ей казалось, что от одних лишь воспоминаний о ласках Чейза можно сгореть со стыда. Мара изучала свое лицо в крохотном зеркальце над умывальником. Она не могла понять, как такие бурные эмоции не отразились на нем.
Она должна стыдиться того, что совершила прошлой ночью, но, как ни старалась, почему-то не испытывала чувства стыда. Она мысленно возвращалась к событиям прошлой ночи, однако представить себя шлюхой не могла. Она чувствовала лишь, как ее сердце заполняет сладкое счастье любви к Натаниэлю, и ощущала острое желание быть с ним. И еще был страх, что она потеряет контроль над ситуацией. Все эти противоречивые чувства боролись в ней и разрывали на части. Но больше всего пугало Мару то чувство, которое вселялось в нее, когда Натаниэль был рядом. Когда он обнимал ее, целовал, прикасался к ней, она чувствовала, что все в порядке. Лежа рядом с ним, она чувствовала себя защищенной. Ей было тепло в его объятиях, словно она вернулась домой. Она любила Натаниэля, но ненавидела себя за то, что теряет контроль.
Сейчас Мара смотрела на себя в зеркало и удивлялась, почему она выглядит настолько спокойной, когда у нее в душе такие бури. Натаниэль говорил, что любит ее. Но что это значит? Джеймс говорил то же самое. И в чем же различие между ними?
Когда Натаниэль сказал о браке, Мару словно окатили холодной водой. После того как ее любовь к Джеймсу умерла, брак для нее стал западней. Мара не хотела выходить замуж ни за Чейза, ни за кого другого.
Она вновь подумала о доме и вздрогнула. Что же она наделала?
А если будет ребенок?
Мара со стоном опустилась на стул и обхватила себя руками.
– О Боже! – прошептала она.
Наконец Мара глубоко вздохнула и встала со стула. С методической точностью она выполнила все нехитрые движения своего утреннего туалета, пытаясь создать внутри себя некое ощущение порядка. Свежая одежда и аккуратно уложенные волосы немного помогли в этом, но когда Мара вышла из дома и пошла на фабрику, вопросы и сомнения снова захватили ее разум. Ее нервы были настолько напряжены, что, если бы кто-то коснулся ее, она бы сорвалась.
Мара открыла дверь фабрики и вошла внутрь. Однако тут же она остановилась, пораженная зрелищем, представшим ее глазам: все три паровые машины были сняты и их части беспорядочно лежали на полу цеха. Куча поршней, прутов и коленчатых валов делала цех похожим на свалку старых машин.
Связка ключей выпала из рук Мары. Она медленно шла вперед, словно во сне глядя на картину разрушений. Взглянув в сторону сборочного цеха, Мара механически направилась туда.
В сборочном цеху был такой же беспорядок. Детали поездов и недоделанные модели были разбросаны повсюду. Корзины, в которых хранились мелкие детали, были открыты и перевернуты. Их содержимое было разбросано по полу. Обратно Мара шла той же дорогой, ничего не видя и не слыша, пока не вошла в производственный цех.
Ноги у Мары подкосились, и она упала на колени. Прямо перед ней лежала сброшенная на пол подушечка красного бархата, а поодаль, рядом с белой картонкой, разбитый локомотив. Глаза Мары наполнились слезами, а ноги буквально приросли к полу. Она качалась, подобно иве в бурю. Очнувшись, она вскочила на ноги и, не в силах унять дрожь, слепо кинулась к выходу, по пути спотыкаясь о разбросанные детали паровых машин.
Мара взбежала по лестнице и распахнула дверь в комнату Натаниэля, намереваясь позвать его. Но вместо его имени с губ слетали отрывистые звуки.
Натаниэль как раз одевался. Он стоял в спальне и заправлял рубашку в брюки, когда услышал шум.
– Что это, черт возьми? – пробормотал он и, застегнув брюки, пошел к двери.
Мара столкнулась с ним в дверном проеме и упала в его объятия.
– Нат… Нат…
– Мара?! – удивленно воскликнул он.
Ее возбуждение подсказывало Натаниэлю, что случилось что-то ужасное. Она дрожала и рыдала, уткнувшись лицом ему в грудь.
– По… погром… – только и смогла произнести она.
– Что? – спросил Натаниэль, делая шаг назад.
Мара смотрела перед собой невидящим взором.
– Что? – повторил он, глядя в ее широко распахнутые от ужаса глаза. Он и сам чувствовал, как бьется в тревоге сердце.
Мара попыталась объяснить, но из горла вырывались лишь нечленораздельные звуки. На глазах у Натаниэля рушился миф о ее жестком самоконтроле.
Чейз крепко обнял Мару.
– Успокойся, – сказал он. – Глубоко вдохни и медленно выдыхай. Очень медленно.
Чейз слышал частое дыхание Мары и чувствовал, как ее грудь поднимается и опускается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104