Несколько длинных столов были сдвинуты к стенам: в другое врем зала использовалась для приемов, торжественных обедов и банкетов.
Против ожидания собралась большая толпа: люди стремились быть вместе.
Настроение у собравшихся было нарочито приподнятое, всюду слышались шутки, смех, заглушаемые звуками музыки. Однако беспокойство витало в воздухе, оно проявлялось в голосах, звучавших громче обычного, слишком оживленных жестах, звонком смехе, даже в том, как энергично, с вызывающим блеском в глазах скользили по паркету пары. Много говорилось о том, что делать, если вода затопит остров. Один шутник, молодой человек из Нового Орлеана, черноглазый красавец с лихо закрученными усами, любимец дам, заявил, что в этом случае есть только один выход: танцевать на столах, пока их не вынесет в открытое море.
Однако не все могли веселиться в тот вечер. Некоторые стояли у окон, наблюдая с тревогой за волнами в бухте. Другие с нетерпением ждали прибытия «Стара», предпочитая лучше оказаться на его борту, чем подвергаться риску быть затопленными в собственном доме. Пароход опаздывал, но удивляться было нечему: в такую погоду капитан Смит мог вообще не выходить в море или остановиться в каком-нибудь тихом месте, чтобы переждать шторм. По крайней мере, многие так считали. Если их прогнозы оправдаются, все окажутся в плену у стихии, и тогда всем будет не до веселья и шуток.
Франсис Прюетт старалась не показать волнения. Она радостно приветствовала Амалию, нашла место для Мами в обществе пожилых дам, Франсис кокетничала, когда говорила, что ей нравится смотреть на волны, хотя они порой и нервировали. Единственное, о чем она сожалела, что Опостин и Мари-Ида не остались с бабушкой в поместье «Тенистое», хотя малыш так радовался всему и ничуть не боялся, особенно после того, как один симпатичный пожилой джентльмен сказал ему, что волны — это лошадки, а пена на них — разметавшаяся грива.
Для веселья и настроения Дейв Магга приказал подать всем шампанское.
— «Стар» привезет новую партию вина, а это мы разопьем прямо сейчас, — заявил он смеясь.
Вечер продолжался. Оркестр заиграл еще веселее, потому что его не обнесли искрящейся влагой. Пианист колотил по клавишам с такой страстью, что слышно было на другом конце острова, несмотря на шум моря, вой ветра и шарканье ног по паркету; исполнитель на французском рожке звучал как целый духовой оркестр; а немец-виртуоз, игравшей на скрипке, менял уже второй платок под подбородком — он трудился в поте лица, ублажая своей дивной музыкой дам и кавалеров.
Когда музыка замирала, из соседних комнат доносились удары бильярдных шаров, запах ароматизированного табака «Louisiana Perique», шлепанье карт о стол — каждый стремился отвлечься по-своему.
Бал закончился роскошным банкетом а ля фуршет. Столы ломились от закусок, холодных и горячих блюд, приготовленных из даров моря, марочных вин и прохладительных напитков. Вновь подали шампанское. Гости толпились около накрытых столов с таким видом, словно постились с самого утра и боялись, что никогда в жизни не смогут поесть так обильно и вкусно. Через полчаса столы опустели: ни кусочка пищи, ни глотка вина.
Наступал решающий момент. Кто-то вспомнил, что «Стар» так и не появился. Западня захлопнулась: люди остались на маленьком острове, узкой песчаной косе посередине залива, один на один с надвигавшимся ураганом. Бал кончился. Гости начали потихоньку расходиться. Послали на кухню за Тиге, слуги устроили там свою собственную вечеринку. На виллу возвращались в полном молчании: Тиге впереди с фонарем, а за ним гуськом Мами, Амалия, Лали. Когда подходили уже к двери, Тиге вдруг напрягся, останавливаясь.
— Что там? — спросила Амалия тихо.
— Не знаю, мамзель. Мне кажется, я видел какое-то движение за кухней.
Амалия напрягла зрение, но смогла увидеть в свете фонаря только деревянную пристройку кухни. Все остальное слилось в единую темную массу.
— Возможно, ветер принес что-нибудь? — предположила Амалия.
— Мне показалось, что это был человек.
— Давайте войдем в дом, — предложила Мами, кутаясь в шаль.
Они тихо двинулись к двери.
Амалия не сводила глаз с пространства позади кухни. Там мог спрятаться слуга, который отлучался без разрешения хозяев, или человек с дурными намерениями. А может, случайно забрела приблудившаяся лошадь или корова? В такой темноте кого угодно и что угодно можно принять за человека. Однако самым лучшим для них было поскорее войти в дом и покрепче запереть дверь. Амалия никогда не слышала, чтобы здесь, на острове, хоть кому-нибудь угрожала опасность или кого-то обокрали даже в зимнее время, когда многие дома стояли заколоченными. Единственным местом, которое внушало страх, была деревня на краю острова Дернир.
Войдя в дом, Мами надолго остановилась, приложив руку к сердцу, потом вздохнула с облегчением и села. Амалия последовала ее примеру. Подшучивая над Тиге, который всех перепугал, делясь впечатлениями о бале, который, без сомнения, удался, Амалия дождалась, пока Лали сходит за Полиной, отправила их обеих в спальню к Мами, а сама побрела к себе.
Сон не приходил. Усилившееся завывание ветра, рвущего ставни и двери, пугало. Рокот волн сотрясал виллу до самого основания, звеня кольцами противомоскитной сетки, которая была натянута у нее над кроватью. Амалия лежала, уставившись в потолок, и думала о том, о чем не следовало думать:
«Насколько выглядело бы все по-другому, если бы Роберт находился здесь. Я бы повернулась к нему, ласкала бы его шею, грудь, живот, а может, и ниже, где возрастает цветок его страсти. Я бы прижалась к нему, оплетая его ноги своими, обнаженная, жаждущая удовлетворения, готовая выполнить любое его желание и раствориться в нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125