) – Что не будет никаких… – (Как подобает вежливому человеку, он вместо вопроса лишь поднял одну бровь.) – Что мне не придется…
Видя тщету ее усилий, он пришел ей на выручку:
– Что вам, мисс Смит, не придется выслушивать печальные подробности несчастливой семейной жизни?
– О да! – Затаившая было дыхание девушка издала глубокий вздох облегчения. Пусть ее собеседник – Диверелл, он, тем не менее, джентльмен до мозга костей. С чего же она так разволновалась? – Разумеется, с моей стороны не очень скромно упоминать о подобных вещах, но вы должны понять раз и навсегда, что, если я и соглашаюсь принять от вас на время носильные вещи, это не означает, что я пойду навстречу безнравственным предложениям, обычно следующим за подобными откровениями.
Улыбка появилась сначала у него в глазах, затем переместилась в углы рта.
– Слово чести, мисс Смит: если у меня когда-либо и появится желание обременить вас подробностями моей несчастливой семейной жизни, за ними никогда не воспоследуют безнравственные предложения.
– Благодарю вас, сэр. – Фиби наградила его искренней улыбкой, какая давно уже не появлялась на ее лице. – В таком случае я согласна. – И она протянула ему руку.
В глазах Диверелла вспыхнул огонь. Напуганная этим ярким пламенем, девушка чуть было не взяла обратно данного ею согласия, чуть не отняла свою руку, но не успела – крепкие пальцы обхватили ее кисть. На миг ей почудилось, что все ее тело зажато в тиски, что она стала пленницей некоей могучей силы, излучающей жар, но Диверелл ограничился коротким деловым рукопожатием и выпустил ее руку.
Фиби приказала своему трепещущему сердцу успокоиться. Она ошиблась. Никакого плена нет. Выражение его лица просто довольное, а никак не хищническое. И хорошо, что разговор закончен.
– Ну что ж, – деловито сказал Диверелл, – остается решить, где вы будете жить, мисс Смит.
Глава третья
– Я отнюдь не склонна во всем соглашаться с Себастьяном, но в данном случае, дорогая мисс Смит, вынуждена признать его правоту. Вам никак не подобает жить в его доме. Никак.
Леди Грисмид, высокая, одетая в лиловый шелк с соболиной оторочкой, по своему обыкновению не говорила, а изрекала непреложные истины. То, что при этом она сидела в самом большом кресле гостиной гостиницы «Сверчок», усиливало ее сходство с королевой, наставляющей своих верноподданных. Из-под лилового тюрбана, эффектно оттеняющего черноту еще не тронутых сединой волос, глядели острые диверелловские глаза цвета сапфира. В их воздействии на окружающих Фиби убедилась незамедлительно.
Получив накануне довольно невразумительную записку от Диверелла, леди Грисмид приехала в гостиницу на час раньше времени, принятого для визитов, дабы познакомиться со своими юными родственниками.
Они – увы! – не выдержали испытания осмотром. Теодосия и Крессида оказались одетыми в слишком открытые, слишком яркие и слишком облегающие платья, купленные ими на собственный страх и риск. Шляпки, подобранные в тон туалетам, были сплошь утыканы перьями. Ни дать ни взять обитательницы заведения, которому покровительствовал лорд Пендлтон.
Окинув сестер взглядом, леди Грисмид тут же велела им переодеться. Досталось и Джеральду, которому приказано было сменить небрежно завязанный шейный платок на строгий галстук, как более соответствующий поездке в город в обществе компаньонки своих сестер для осмотра предлагаемых домов.
Как ни странно, вся троица повиновалась без звука. Видимо, в присутствии этой властной дамы даже отпетые озорники ощущали себя былинками, на которые вот-вот наедет упряжка лошадей. С роком не спорят.
Фиби и сама чувствовала то же. Леди Грисмид, не спуская с нее ледяных глаз, продолжала разглагольствовать о том, где следует поселиться девушке.
– Вот если бы кузина Клара приехала с вами, совсем иное дело, – заявила она.
– Мисс Помфрэ, мадам, опасалась, как бы путешествие не повредило ее здоровью.
– И то правда. – Ее светлость подняла тонко очерченную бровь.
– Да и вообще, после этого инцидента с флагами, по-моему, нет силы, способной заставить мисс Помфрэ иметь дело с Джеральдом.
– Клара дуреха. И всегда была дурой. – Таким образом, леди Грисмид вторично в течение нескольких минут согласилась с Дивереллом. – Это у нее от Помфрэ. Да и чего можно ожидать от родни в третьем или четвертом колене? Меня удивляет, мисс Смит, – продолжала она, – что Себастьян разрешил своим племянницам остаться в Лондоне. Если бы спросили моего совета, я бы высказалась против этой идеи. Вы столицы не знаете, а я полностью занята тем, что вывожу в свет Памелу. Это ее последний шанс. Ей уже двадцать пять лет, а она еще не остановила свой выбор ни на одном из подходящих кавалеров.
– Ни один из них не пришелся ей по душе, мадам?
– Какое это имеет значение? Неужели вы предполагаете, что я вышла за Грисмида, потому что он пришелся мне по душе?
– Да, но…
– Глупые сантименты! Я приняла предложение Грисмида, потому что у него было порядочное состояние, и он мне никогда не перечил. Вы, быть может, заметили, мисс Смит, что мы, Дивереллы, всегда поступаем по-своему?
– О да, мадам.
– К сожалению, в этом Памела пошла в меня. И за кого же она теперь собирается замуж? Кто бы подумал! За поэта!
– О Боже! – Фиби прекрасно понимала тревогу ее светлости. Поэты обычно народ безденежный.
– Главная беда в том, что ему это нравится. Он видит себя страдальцем во имя поэзии. Ушел из своей семьи, очень богатой, с большими связями. Можете себе представить, мисс Смит?
– Да, действительно…
– Нет, представить себе такое невозможно. Этого не поймет ни один разумный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52