Наблюдая издалека его равнодушное лицо, Фиби поздравила себя с тем, что у нее хватило сообразительности всучить вожжи выскочившему из свалки растрепанному Джеральду, а самой пересесть к мистеру Филби.
Он, по крайней мере, развлекал гостью рассказами о своих' честолюбивых планах ввести моду на кучерскую одежду с отворотами под цвет экипажей, а не действовал ей на нервы напоминанием о каких-то ее долгах, как это сделал бы Себастьян.
Но счастье длилось недолго. У их дома мистер Филби, бросив взгляд на Диверелла, ретировался, как только ноги девушки коснулись земли. Глядя вслед его коляске, Фиби призадумалась о том, какие трусы все мужчины.
Но, в свою очередь, посмотрев на грозного лорда, она истолковала бегство Филби не как трусость, а как стратегическое отступление. Ее подмывало последовать его примеру, но лорд твердой рукой помог ей подняться по лестнице, после чего вернулся к своим подопечным.
Да, в этот день фортуна не иначе как отвернулась от Фиби.
– Мисс Смит! Я знал, что вы вернетесь! И что я поступаю правильно, ожидая вас. Хотя ваш швейцар пытался мне внушить…
– О, мистер Тумбс! – Фиби как вкопанная остановилась посреди вестибюля. – Вот уж не ожидала… Вернее, не думала, что вы еще в городе.
– Джентльмен настаивал на том, чтобы подождать, – недовольно проворчал Трипп. – Да и какая разница – одним мужчиной в доме больше или меньше? Лондон! Я предвидел, что так оно и будет. Хлопнула входная дверь, мимо Фиби тенями проскользнули близняшки, а Диверелл, мигом оценив ситуацию, остался стоять.
– Теодосия, Крессида, по спальням! Сию минуту! И снимите эти дурацкие наряды.
– Но, дядя Себастьян, это же форменная одежда нашего клуба.
– Отныне этого клуба нет на свете.
– Милорд! – Тумбс склонился в таком низком поклоне, как если бы перед ним стоял член королевского семейства. – Мое присутствие здесь не может не удивлять вас. Прежде чем перейти к разумному разговору, я хотел бы выразить надежду, что в ваши намерения не входило столь резко обращаться к вверенным вам бедным, невинным…
– Разумный разговор?! Если вы явились, чтобы обсудить со мной будущее мисс Смит, то никакого разговора не будет.
– Если, сэр, вы хотите этим дать мне понять, что не имеете ничего против моих намерений, то я счастлив слышать это. Но чтобы не заставлять леди волноваться, я бы хотел начистоту объясниться с вами.
– Ясность, конечно, необходима. В вашем распоряжении пять минут.
– Пять минут! – Тумбс перестал улыбаться. – За столь краткий срок, сэр, невозможно обрисовать возвышенные чувства, питаемые мною к мисс Смит.
– Значит, вам придется сократиться, потому что, как только истекут эти пять минут…
– Милорд… – Фиби потянула Диверелла за рукав.
– Не сочтите за грубость, мисс Смит, но вас я бы попросил удалиться в гостиную. Вы же слышали, что сказал мистер Тумбс. Он не хочет заставлять вас волноваться.
Распахнув дверь гостиной, Диверелл уже был готов бесцеремонно втолкнуть туда Фиби, но тут она решительно изменила тактику.
– Милорд, – зашептала она отчаянным шепотом, – что вы собираетесь сказать мистеру Тумбсу? Не забывайте, что, хотя я работаю у вас, не ваше это дело – выслушивать адресованные мне предложения.
– Разве так важно, кто ему откажет – вы или я? Уж лучше я. А вы пока смиряйтесь с мыслью, что таким образом ваш долг мне возрастает непомерно.
С трудом удержавшись от искушения начать бить кулаками в захлопнувшуюся перед ее носом дверь, Фиби нервно заходила взад и вперед по ковру. Но что толку мерить его шагами? Надо взять себя в руки и решить, как ей вести себя с Дивереллом, когда он покончит с мистером Тумбсом. Она, конечно, будет ему бесконечно благодарна, если он избавит ее от непрошеного гостя. Благодарна и за то, что он не оставил ее одну расхлебывать кашу с клубом «Четверка гнедых». Но этим ее чувства к нему исчерпываются.
Да и какие нежные чувства может она испытывать к мужчине, который настолько невежлив, что за каждую оказанную им услугу выставляет счет!
А то легкое волнение, которое она порой испытывает, общаясь с Дивереллом, никак нельзя отнести к разряду нежных чувств. Нет, нет и нет! Правда, сегодня ее потрясла выразительность скульптуры, которую она увидела в его студии. Она восхищена его талантом. И проявляемое им подчас чувство юмора также ей импонирует. Все это так, но беда в том, что рядом с ним ее охватывает какое-то безграничное волнение, даже иногда неприличное, которому она не может найти названия. Которого не понимает. Или не желает понять.
Впрочем, и понимать нечего. Как ни сильны овладевающие ею опасные порывы, она достаточно повидала, чтобы знать – без нежности они недолговечны. А она только что уяснила себе, что никакой нежности к этому человеку не испытывает.
Раздался стук отворяемой двери, вошел Диверелл, и разумные выводы, к которым она, наконец, пришла, вмиг рассеялись. Ей немедленно захотелось броситься ему навстречу, ощутить на себе тепло его рук.
– Ми… Милорд. – Фиби сумела изобразить на своем лице широкую улыбку. Чтобы он ни о чем не догадался. Чтобы он не знал.
А что именно он не должен знать? Это осталось для нее загадкой.
– Я тут сижу как на иголках, – сообщила она. – Надеюсь, вы не задушили мистера Тумбса.
– Нет, – пробормотал Диверелл, – эту казнь я приберег для вас.
По какой-то, опять же непонятной, причине его ответ успокоил Фиби. Она уже привыкла к таким угрозам.
– Утро, милорд, выдалось, конечно, очень тревожное, но это еще не повод для того, чтобы приходить в неистовство.
– Согласен с вами. – Он медленно направился в ее сторону.
– Но вы только что обещали задушить меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52