Дама явно намерена надеть кольцо на палец левой руки. Волосы тщательно и роскошно причесаны и украшены жемчугом и драгоценными камнями. Слева от дамы стоит зеркало, подставкой для которого на одной картине служит обнаженная пара, слившаяся в поцелуе. Зеркало также весьма богато украшено жемчугом и драгоценными камнями и заключено в позолоченную резную раму. В зеркале можно рассмотреть профиль незнакомой дамы. Пальцами левой руки дама прижимает друг к другу две части длинной цепи, висящей между грудями.
Шико придирчиво рассматривал картины. Прилично ли показывать благородную даму, занятую своим туалетом? Королю, конечно, такая непристойность доставит удовольствие, но испытают ли такое удовольствие приглашенные на праздник знатные дамы и прежде всего сама герцогиня? С другой стороны, это было мастерски исполненное живописное полотно, прославляющее женскую красоту. Дополнительные атрибуты целомудрия, такие как гвоздики, а также напоминающий о бренности сущего символ зеркала, в котором отражается профиль прекрасной дамы, лишают картину налета непристойности и порочности. В конце концов, карнавал — это царство масок и потайных намеков.
Он обратил внимание на картины, висевшие на противоположной стене, и от души порадовался. На двух полотнах был представлен хорошо знакомый Шико сюжет. На лесную поляну выходит только что искупавшаяся в ручье богиня охоты Диана. Ее окружают нимфы и окутывают ее покрывалом. Справа стоит сатир и, надув щеки, играет на свирели. У ног богини сидит еще одно лесное божество и лукавым взглядом смотрит на зрителя. На заднем плане виден с королевской роскошью одетый всадник, скачущий вдоль кромки леса за оленем, которого повалили на землю и рвут на части собаки охотничьей своры. Жалкая судьба Актеона, превращенного Дианой, которую он увидел обнаженной во время купания, в оленя, разорванного его собственными собаками. Эти две картины тоже почти не отличались друг от друга. Шико так и не смог понять, кто были представленные на них персонажи. Только на второй картине он сразу заметил, что в лице Дианы явно проступают черты герцогини де Бофор.
Шико начал получать истинное удовольствие от этих картин. До него постепенно дошло, каким волнующим образом отдельные элементы картин, сливаясь, служили прославлению герцогини де Бофор. Если Диана на переднем плане — это Габриэль, то рыцарь на заднем плане не может быть никем иным, как Генрихом Наваррским. Не говорит ли аллегория Актеона лишь о том, что король немедленно поставит на место любого, кто дерзнет без соизволения приблизиться к его возлюбленной? Не есть ли это скрытый намек на многочисленные слухи о предполагаемых тайных любовных связях Габриэль?
Последние две картины являли собой весьма искусный переход от одного сюжета к другому. На обоих полотнах, вывешенных после картин, изображавших сцену Актеона, снова была видна дама в ванне, причем опять на одной картине был написан портрет незнакомки, а на второй незнакомка приобрела черты герцогини Габриэль д'Эстре. Шико, изумленно протирая глаза, беспокойно переводил взгляд с одной картины на другую. Рассматривая картины в представленной здесь последовательности, каждый мог собрать воедино тайные намеки, достигавшие в последнем портрете своего наивысшего пункта. В какой славной генеалогии предстает в своих изображениях герцогиня? Это обстоятельство не ускользнет ни от одного придворного. Все с изумлением поймут, что выстроенные в надлежащем порядке картины служат аллегорическому возвышению герцогини, указывая — как в искусстве, так и в действительности — на ее жизнь как на воплощение женской красоты.
— Я вижу, что наша маленькая галерея не произвела на вас слишком отталкивающее впечатление.
— Отталкивающее впечатление? — От воодушевления Шико даже хлопнул в ладоши. — Можно вообразить, что наши современные художники только и ждали этого момента, чтобы приложить все свои знания и умение к отображению красоты, околдовавшей сердце нашего короля. Без сомнения, все потеряют дар речи от удивления и восхищения, и я уверен, что этот ряд картин вызовет бурю аплодисментов. Но, однако, скажите мне, как вы представляете себе их показ.
Мари Эрман удовлетворенно кивнула и повела шута в зал приемов.
— Мы очень рассчитывали на ваше общепризнанное умение петь. Герцогиня желает, чтобы упакованные картины были выставлены в зале после балета чужеземных народов. Ваша задача состоит в том, чтобы пением подходящих к случаю куплетов подчеркнуть красоту и исключительные достоинства изображенных на полотнах дам в то время, когда с картин будут по очереди снимать чехлы.
— О, какая великолепная мысль. — Шико в волнении принялся расхаживать по залу. — Я уже знаю, как буду это делать. Можете больше об этом не заботиться. У меня в ушах уже звучит мелодия и слова, словно созданные друг для друга. Герцогиня, как и король, будет весьма довольна.
Шико достиг восточного крыла Лувра, вошел в зал, где были поставлены картины, и закрыл за собой дверь; положил на пол чехлы и отдернул занавеску, скрывавшую полотна. То, что теперь они стояли рядом, еще более усилило то впечатление, какое они произвели на Шико при первом знакомстве с ними. Картины действительно были связаны друг с другом одним таинственным смыслом. Он не смог бы выразить точными словами, в чем именно состоит этот смысл, но разве нет в них того мощного духа, который герцогиня хочет сегодня вечером использовать к своей выгоде?
Шико расстелил на полу льняные чехлы и поискал глазами номера, вышитые на их кайме яркими красными нитками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135