Ш.Л.: Однако герцогиня умерла только на следующее утро. Как вы могли в пятницу сообщить королю о ее смерти?
ЛА-ВАРЕН: Лицо герцогини превратилось в отвратительную маску. Голова судорожно и неестественно запрокинулась. Увидев ее в этом положении, я подумал, что королю не следует смотреть на нее в таком состоянии. Кроме того, врачи потеряли всякую надежду на выздоровление. Я решил уберечь короля от ненужной боли и страданий, которые он неизбежно бы испытал, если бы застал герцогиню в таком виде. Я отважился написать королю, что он может не приезжать, только потому, что герцогиня была уже все равно почти как мертвая и ее вид мог только усилить боль Его Величества.
Ш.Л.: Это не слишком убедительные основания. Это непростительно, что вы обманули короля в таком серьезном и важном деле. Вы помешали ему утешить в смертный час ту, которую он любил больше всего на свете. Ваше письмо поразило его, как удар молнии. Его слуги, господа Роклор и де Фонтенак, доставили короля в аббатство Соссей в Вильжюифе и уложили в постель. Однако вскоре он поднялся и сказал, что настаивает на том, чтобы увидеть ее мертвой и в последний раз заключить в свои объятия. Пришлось едва ли не силой усадить его в карету и увезти в Фонтенбло. На каком основании вы воспрепятствовали Его Величеству прибыть к одру умирающей, чтобы он мог сам представить себе картину происшедшего?
ЛА-ВАРЕН: Никаких иных оснований, кроме тех, о которых я уже сказал, у меня не было. Король ничего не смог бы узнать от самой герцогини, ибо она все время была без чувств. Я хотел защитить короля от ненужной боли и уберечь от страшной картины, которая могла бы заставить его совершить какой-нибудь необдуманный поступок. Я сделал то же самое, что сделали самые преданные слуги короля, которые удержали его от ненужной поездки в Париж. Господин Бельевр, встретивший Его Величество на пути в Париж, сказал ему, что герцогиня мертва, хотя и знал, что это не так. Этими господами руководил такой же порыв, какой руководил и моими действиями, — уберечь короля от тягостного зрелища, которое ожидало его в Париже.
Ш.Л.: Я прекрасно вижу, что для вас самым главным было пощадить чувства короля. Но господа д'Орнано и Бассомпьер в такой милости не нуждались. Однако им вы рассказали ту же вымышленную историю, что и королю. В пятницу вы нашли их на пасхальной службе в Сен-Жермен-л'Оксеруа и сказали им, что герцогиня умерла. Потом вы попросили обоих этих господ выехать навстречу королю, который, без сомнения, уже находился на пути в Париж, и предпринять все возможное, чтобы Его Величество повернул назад.
ЛА-ВАРЕН: Эти господа либо неверно передали мои слова, либо неверно их поняли. Я не сказал, что герцогиня умерла, я сказал, что можно считать ее мертвой. Господин де Рони тоже друг Его Величества и пользуется большим доверием короля, чем господа д'Орнано и Бассомпьер. Сокрыл ли я от него правду? Вы держите в руках письмо, которое я написал в пятницу вечером и передал с курьером короля, посланным к маркизу де Рони, которого Его Величество хотел видеть в Фонтенбло. Разве не сказал я ему в том письме о своем мнении относительно поступков короля? Разве я не обосновал свое к ним отношение? Разве я оставил его в неведении о том, что, хотя госпожа де Бофор еще дышала, король уже оплакивал ее? Вот мои доподлинные слова: «И вот я нахожусь здесь и держу в своих руках эту несчастную, уже почти мертвую женщину и думаю, что она проживет не больше часа, учитывая те ужасные припадки, которыми она одержима». Прошу вас обратить внимание на слова «почти мертвую»! Я написал это письмо около девяти часов вечера. Но с того времени, когда я писал королю, положение не изменилось, и мы с минуты на минуту ждали конца, который наступил лишь утром следующего дня.
Ш.Л.: Фрейлина де Гиз, однако, утверждает, что к этому моменту герцогиня разрешилась от бремени после приема средств, которые ей дали.
ЛА-ВАРЕН: Фрейлина де Гиз заблуждается. Она не является свидетельницей, так как оставила герцогиню сразу же после того, как ее перевезли в дом тетки. Верно противоположное. Врачи не могли применять средств, успокаивающих приступы, поскольку герцогиня была беременна. Ее не смогли разрешить от бремени, и только после ее смерти живот вскрыли и по частям извлекли из чрева ребенка, который умер в первый же день болезни герцогини.
Ш.Л.: Врачи вскрыли и труп матери. Они попытались выяснить причину болезни. Известны ли вам результаты этого исследования?
ЛА-ВАРЕН: Нет. Однако там собрались лучшие парижские врачи, включая тех, которых прислал сам король. Речь идет о людях, которые благодаря своим знаниям и положению пользуются всеобщим уважением. Они никогда не утаили бы правду. Если бы они обнаружили признаки неестественной смерти, то было бы странным, если бы они отказались обнародовать свою находку. По меньшей мере о ней узнал бы король. Однако ничего подобного королю сказано не было.
Ш.Л.: Все это в достаточной степени указывает на легкомыслие, которое вы проявили, высказав подозрения, ничтожность которых сами же и удостоверили.
Дано в Париже, сего 7 мая 1599 года.
ДЕВЯТЬ
ПЛАН
Три дня спустя они наконец достигли замка. Как потерпевший крушение и выброшенный на берег корабль, лежал он среди жалких холмов Бретани. Они достали из сумок и предъявили свои пригласительные письма, и им указали комнату возле мастерских. После некоторых препирательств договорились, что девушка на все время их пребывания в замке останется здесь же и будет за стол и кров помогать на кухне без денежного жалованья.
Ремонтные работы шли полным ходом. Сточные канавы были засыпаны песком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135