Он сейчас потеряет все, что у него есть, и теперь его уже ничто не остановит. Этих бандитов он уже не боялся. Он бы их даже с удовольствием убил, если б было чем. И как это он не догадался прихватить с собой револьвер! Поэтому он позволил себе высказать угрозу:
— Вы пожалеете! Я знаю, к кому мне обратиться с жалобой! Это деньги не мои, я везу их одному уважаемому в криминальном мире человеку, одному московскому авторитету. Он от вас мокрое место оставит! Будете у него в ногах валяться, вымаливая себе легкую смерть!
Макс захлопнул крышку кейса. Он сразу понял, что гробовщик берет на понт. Если бы у него была серьезная крыша, Лева вряд ли стал бы прибегать к подобным методам отъема денег. Он бы договорился с его крышей лично.
— Жалуйся, кому хочешь! — отмахнулся он. — Можешь даже ментам пожаловаться. И они займутся происхождением этих денег. И когда узнают, какие это грязные деньги, привлекут тебя по полной программе.
Киселевич помотал головой.
— Это чистые деньги! И я получил их законным путем.
— Без залога? — удивился Макс.
— Почему? Я заложил свою фирму.
Макс искренне усмехнулся.
— Твоя фирма не стоит и ломанного гроша. За неё не дали бы и тысячи баксов. Уверен, ты получил эти бабки за взятку.
— Ничего подобного! — возмутился Киселевич. — Мне дали кредит на законных основаниях.
— И что, в этом банке всем желающим дают кредиты? — изумился Макс. — Может, и нам взять! А, Жорик, давай с тобой возьмем по кредиту?
— А возвращать как будем? — поинтересовался тот.
— Дурашка! — усмехнулся Макс. — Кто же кредит возвращает? Кредит для того и берут, чтобы не возвращать. Кисель, сколько ты отстегнул банкиру, который занимался твоим кредитом?
— Десять процентов, — пробубнил Киселевич.
— Вот видишь, а ты говоришь, ментура тобой не займется!
Киселевич осознал всю безнадежность своего положения и понял, что своих денег он назад не получит. И никто ему не поможет эти деньги вернуть. Потому что никакой крыши у него теперь нет. Лева Меченый, который охранял его интересы, теперь не даст за его жизнь и рубля. Да, горько подумал он, надо было сразу отдать этим бандитам триста тысяч, тогда бы хоть двести осталось. Вот она, проклятая жадность фраера! Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и проворчал:
— Изверги!
— Один мужик тоже взял кредит, — вспомнил Жорик одну из своих историй. — Перевел все деньги в иностранный банк и удрал с семьей за границу. Думал, что там его искать никто не будет. Ничего, нашли! Местные бандиты. Они похитили ребенка, и ему пришлось отдать все, что он наворовал. От судьбы не уйдешь, Кисель!
— А я и не собирался их брать… — пробормотал директор. — Само собой получилось!
Макс усмехнулся, показал Жорику на выход, забрал с собой кейс, и они покинули купе. Больше им с гробовщиком говорить было не о чем.
Затем они отправились в последний вагон, где проводник уже приготовил им два места, правда, в обычном купе, и они прекрасно устроились на ночь. Вместе с ними ехали два кавказца, которые болтали что-то на своем языке, но скоро они затихли и улеглись по койкам. Жорик все порывался открыть кейс и проверить подлинность долларов, но Макс останавливал его, говоря, что не стоит так рисковать. Кавказцы могли увидеть деньги, а от них всего можно ожидать. За такую сумму баксов они могут Макса вместе с Жориком порезать на кусочки, и за ночь съесть сырыми, так что потом ни одна собака не догадалась бы, где искать их трупы. Проверить баксы они решили в Москве, когда шумные соседи свалят и оставят их наедине со своим богатством. Тем более что гробовщик до столицы все равно никуда не денется, и если окажется что-то не так, они успеют его прищучить.
А Киселевич в эту ночь так и не смог уснуть. Он слушал в темноте перестук вагонных колес и думал о том, за каким хреном он едет в Москву. Больше у него денег не было ни копейки. Эти два бандита и воровка в юбке вытрясли из него все. Правда, шуршали ещё несколько бумажек в кармане брюк, но этих денег не хватит даже на обратный билет.
Глава 8
«Москва ничему не верит»
В этом году удалось на редкость жаркое лето. Жители столицы спасались от жары в небольших городских водоемах, пили ведрами квас и кока-колу, ели тоннами мороженое. Даже тень не спасала от духоты и зноя. Столбик термометра постоянно держался выше тридцати градусов. Мозги плавились от жары, думать не хотелось, ходить на работу тоже, заниматься бандитизмом тем более. Количество преступлений резко пошло вниз. Но расследованием тех, которые все-таки совершались, тоже занимались с прохладцей. Процент раскрываемости упал на недосягаемую отметку. Менты сидели в тенечке и, попивая холодное пивко, лениво наблюдали, как мимо них бегают преступники всех мастей. Все смешалось в доме Облонских.
Павелецкий вокзал просто плавился вместе с мозгами прибывающих пассажиров. Поезда привозили разморенных в духоте людей, и те в мыле и поту вываливались на раскаленный перрон. Часам к одиннадцати утра к перрону подкатил поезд из Карячина. Он замедлил ход и, подтянув последний вагон к дальнему концу платформы, тяжело остановился. Проводники открыли двери вагонов, и из них начали выходить обалдевшие от жары и духоты граждане. Они, надрываясь, тащили свои сумки и чемоданы к зданию вокзала, надеясь хоть там получить долгожданную прохладу и отдохновение. Юркие носильщики уже похватали выгодных пассажиров, погрузили их поклажу на свои тележки и поволокли к дверям. Больше свободных носильщиков не осталось.
Киселевич немного привел себя в порядок. Его помятое от бессонной ночи лицо было мрачным, как темный сырой подвал. Он пошарил по карманам брюк и пиджака, нашел несколько смятых десяток, расправил их, сложил вместе, пересчитал — шестьдесят рублей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102