Но на самом деле отдавать приказ он пока не спешил, потому как даже не знал, что делать дальше. Не пытать же, в самом деле, утюгом! Это не только бесчеловечно, но и не эстетично. Запаха паленой кожи не выдержит ни один нормальный человек! И Макс решил спросить совета.
— Что будем делать? Опять уйдем с пустыми руками? Я думаю, Лева будет недоволен. Уволит нас к чертовой матери и все! — он повернулся обратно к директору. — Кисель, у тебя есть вакантные места?
Друзья с надеждой посмотрели на Киселевича. Черт возьми, а вдруг в его шарашкиной конторе есть рабочие места! Все лучше, чем работать у этого головореза, Левы Меченого! Хоть и с покойниками каждый день дело иметь, но зато эти покойники сами собой взялись, без всякой помощи с их стороны. Но директор виновато опустил глаза. При всем желании обеспечить работой трех бездельников он не мог. Откуда у него могут быть вакантные места, когда фирма уже приказала долго жить! Но не сообщать же об этом бандитам!
— Нету! — Директор помотал головой. — У меня все места заняты. А штат раздувать, сами знаете…
— Макс, давай, я ему по шее дам! — предложил Жорик. — Больно!
Макс оценил порыв Жорика, но добро не дал, потому как не любил мордобоев.
— Кисель, хочешь по шее? — тем не менее спросил он.
Директор мотнул головой. По шее он явно не хотел. И вообще ни по чему не хотел. Он хотел только одного — чтобы рэкетиры побыстрее ушли. И как только они это сделают, он испариться из этого проклятого города навсегда. Конечно, вместе с деньгами, которые ещё лежат на дне похороненного шедевра. Но, похоже, эти охламоны не собираются уходить! И, похоже, они собираются его пытать. Ну что ж, пускай попробуют! Ради пятисот тысяч долларов он выдержит все. Ведь убивать его они ни за что не станут. Иначе не получат своих денег никогда.
— Может, живот утюгом прижгем? — между тем с самым серьезным видом предложил Жорик. — Обычно те, кого мы жгли утюгом, сразу все отдавали! Даже то, что и не просили.
Макс так и не понял, серьезно он это предложил или нет, но поинтересовался на всякий случай:
— Кисель, у тебя есть утюг?
— Нет… — промямлил директор,
— Да что ж такое! — вздохнул Жорик. — Чего ни хватишься, у тебя ничего нет!
Надо было срочно искать альтернативу утюгу, то есть другие подручные средства для пыток. Подошло бы все, чем можно напугать человека, даже старое ведро, которое можно надеть ему на голову и постучать по нему кулаком. Не очень практично, зато эффективно. Сразу оглушает человека и лишает его возможности видеть происходящее.
Боря по-хозяйски обошел все помещение цеха с явной корыстной целью. Отыскал под верстаком большую пилу с двумя ручками для распиливания бревен. Для чего она хранилась в столярном цехе по производству гробов, трудно было представить. Возможно, принес кто-то из столяров показать коллегам, да так и оставил на память. Боря покрутил пилу в руках, проверил заточку.
— Может, распилим его? — вдруг предложил он. — Пополам!
— А ты кровожаден, друг мой! — заметил Макс, радуясь в душе инициативе своего соратника. Тут уж все средства хороши, лишь бы напугать упертого гробовщика.
— Станешь тут кровожадным! — проворчал Боря. — Если каждый ломаться будет, как красна девица!
Вдруг у Макса в голове затеплилась какая-то слабая идея, которая ещё не сформировалась окончательно, поэтому он её не торопился высказывать. Он подошел к водиле, отобрал пилу, согнул, позвенел полотном. Полотно издало тонкий звенящий писк. Макс немного послушал мелодичное пищание, и тут его лицо озарилось светлой мыслью, наконец, родившейся в его башке. Причем так озарилось, что у бедного директора мурашки побежали по спине и даже спустились вниз, к ногам, пощекотав ягодицы.
— Слышь, Кисель, ты в детстве в цирке был? — зачем-то спросил Макс.
— Что? — переспросил Киселевич, хотя уже начал с ужасом догадываться, к чему тот клонит этот беспредметный разговор.
Максу пришлось повторить.
— В цирке, говорю, был?
— Ну, был… — директор тяжело сглотнул.
— Фокус такой видел? Распиливание женщины, называется!
— Ну, видел… — признался Киселевич и сошел с лица.
— Сейчас ты будешь этой женщиной, — радостно сообщил Макс.
Он подошел к директору, пристально посмотрел в искаженное от страха лицо и неожиданно резким движением толкнул его в грудь. Тот не удержался на ногах и упал прямо на руки Бори и Жорика, которые успели зайти сзади и подхватить толстяка в полете. Киселевич хотел было возмутиться таким грубым рукоприкладством, но ему не дали. Жорик с Борей подняли бедного директора за руки, за ноги, отнесли к штабелю готовой продукции и уложили в один из гробов. Гроб был дорогой, современный, покрытый лаком, с бронзовыми ручками по бокам. Одно удовольствие в таком полежать!
Но Киселевичу такое удовольствие оказалось не по душе. Не любил он лежать в гробах, даже собственного производства. Как-то скованно он себя в них ощущал. Поэтому он стал яростно сопротивляться и отбиваться ногами и руками. И кричать благим матом:
— Отпустите, черти! У меня ни гроша за душой. Не надо меня пилить! Я все вам отдам! Через неделю! Ей-богу, отдам! Подождите немного…
В этот момент он уже пожалел о том, что заныкал деньги от Левы Меченого. Отдал бы три сотни кусков, так ещё две все равно бы остались. И не было бы сейчас этих угроз, и не светились бы сейчас перед ним эти бандитские рожи, не пугали бы его утюгами и всякими другими предметами для распилки, не засовывали бы живым в гроб. Такого ужаса он не мог пережить.
Но рэкетиры его уже не слушали. Жорик с Борей скрутили ему руки и ноги, с трудом уложили в гроб, как он не отбивался, а Макс накрыл его крышкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102