Не думаю, Дональд, что вы этого хотите. Капитан может простить небольшой перебор — от излишнего рвения, — но не жалует слизняков. Вы же знаете, он их просто не выносит. Его не слишком волнует, если человек мерзавец...— Как ты, к примеру, да?— Ну да. Только я не напрашивался на комплимент... Итак, можно мне?.. — Я потянулся через стол за бумагами и вытащил карандаш.Он спросил:— Но зачем, Билл? К чему все это?— Вы меня вынудили. А мне это не нравится, — ответил я.А тем более я не стану терпеть подобное от человека, никогда не бывшего настоящим журналистом.— Но я не вынуждал! Я совсем не это имел в виду! Слушай, не играй с Дадли против меня, слышишь! Он мне нужен!Я молча склонился над бумагами. Скрипнул ящик стола, послышалось звяканье стекла, и пахнуло виски. Он спросил:— Билл, что ты делаешь?Я поднял взгляд и ответил спокойно:— Пишу заголовки. Подбираю фото. Составляю макет. На все руки мастер, а? Не надо беспокоить корректоров, редакторов, фотолабораторию. Могу и собрать материал, и написать, и снести его прямо к выпускающему, и проделаю это все получше любого здешнего негодяя. Могу даже сверстать. И не надо мне ничьих советов. Я сам могу насоветовать кому угодно. Потому что я газетчик, понимаете? Весь, с головы до ног. Это все, чем я занимаюсь, чем хотел бы заниматься. Отними у меня газету, и я сгину. А вам этого не понять, Скайсмит. Потому что вы не газетчик. Вы никчемный человек, воспользовавшийся благоприятными обстоятельствами. Мальчик из колледжа, ухвативший Пулицеровскую премию и изо всех сил эксплуатирующий этот счастливый случай. Вы... ну да ладно, оставим это.Он глотнул еще, поколебался и выставил бутылку на стол. Я притворился, что не заметил.— Я понимаю, Билл, — произнес он тихо. — Начинаю понимать, почему...Я пожал плечами, ощутив себя выжатым до капли.— Не делайте поспешных выводов, Дон. Просто у меня словесный понос.— Я понимаю. Понимаю, что ты должен думать обо мне.Я усмехнулся криво и встал.— Да полно. Дон. Я и в мыслях не держал, что это вас так заденет. Да я, собственно, даже люблю вас, по-братски. Пойдемте вместе, а? Пошли со мной в наборный.— Да нет. Я тебе там не нужен, Билл.— Конечно, нужны. Какого черта? Одна голова хорошо, а две лучше.— Пойду лучше домой. У меня жена... жена очень больна. Глава 9Ричард Йомэн Прокурор запер за мальчиком дверь и протянул мне пятерку. По два пятьдесят мне и Чарли Олту. Сказал, чтобы мы поужинали, но не всю ночь напролет.— И чтоб никакой трепотни, понятно? — сказал он. — Вы ничего про Тэлберта не знаете.— А как насчет его? Хотите, мы принесем ему сандвич или еще чего-нибудь.— Нет. Захочет есть — скажет.— Может, принести ему газировки?— Ему дадут попить, когда он попросит.— Да я так просто интересуюсь.— У него все будет, как только он придет в себя.Мы с Чарли давно приглядели заведение Китайца как самое близкое и подходящее по ценам, так что спустились вниз и перешли улицу. Чарли что-то бормотал про себя и загибал пальцы и наконец закончил вычисления.— По небольшому бифштексу, картошка фри, горошек, пирожное, две чашки кофе. Как раз два пятьдесят, Дик.— Ну да, а чаевые?— А за что Китайцу платить чаевые? У них и так денег побольше, чем у тебя.— Ну, не знаю. Может, и не надо, но мне всегда как-то неловко. А ты им не платишь, Чарли?— Сегодня, по крайней мере, не собираюсь.Мы зашли к Китайцу, и я велел Чарли занять столик, я сам же якобы собрался позвонить своей старухе.— Мне бы тоже надо дочке звякнуть, — сказал он, лукаво на меня взглянув. — Иди первым, а я тебя подожду.— Нет, иди лучше займи нам столик. И придержи его до меня, а потом я покараулю.— Ладно. Тут полно этих чертовых столиков, — ругнулся он, но пошел.Я позвонил Косси в офис, но никто не отвечал, и дома его тоже не было. Наконец я нашел его в федеральной комиссии на вечерних слушаниях по иммиграции.— Это Дик Йомэн, мистер Коссмейер, — сказал я. — Мистер Коссмейер, не вы ли адвокат по делу Тэлберта?— Тэлберт? — переспросил он. — Тэл... а, да. Конечно, Дик. Они должны его отпустить.— Нет, они его не отпускают. И похоже, даже не собираются. Мистер Коссмейер, я вам собирался позвонить раньше, но не получалось и...— Сукины дети! — сказал он. — Я думал, он уже дома в кровати. И от его родных нет вестей.— Я для мальчишки делал все возможное, мистер Коссмейер. Но, откровенно говоря, этого мало. Я не так уж много-то и могу, если вы меня правильно понимаете.— Ну да, — проговорил он быстро. — Спасибо, Дик. Вы — завтра — заскочите ко мне. Где...— В котором часу, мистер Коссмейер?— В любое время. Дик, где вы его оставили?— В здании суда, в офисе мистера Клинтона. Но мне кажется, его переведут.— А, черт! Вы знаете, Дик, какова точка зрения, — ну, не важно. Почему его хотят засадить, как вы думаете?— Честно, не знаю, мистер Коссмейер. Прокурор особо не распространяется, понимаете...— Мерзавец! — вскричал он. — Эти чертовы болваны Тэлберты! Их бы самих под суд отдать.— Некоторые люди, конечно, туповаты, — сказал я. — А в таких кризисных ситуациях они начинают терять рассудок.— У них вообще нет никакого соображения! Дик, подержите там его. Затяните дело как-нибудь. Дайте мне только час-два. Буду вам очень признателен. Очень, Дик.— Постараюсь, мистер Коссмейер. Не могу обещать, но...Он бросил трубку.Я вернулся к Чарли Олту. Тот поглядел на меня обиженно, а потом рассмеялся и спросил:— Ну что, баш на баш?— Чарли, ты о чем?— Баш на баш — это справедливо, Дик. Я сам собирался позвонить Коссмейеру, если в ты меня не опередил. Если бы позвонил, половина была бы твоя.На этот счет могут быть разные мнения. Но мне ничего не оставалось, как только сказать: ну что ж, хорошо, если он так хочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33