Марта восхитилась и минуты две распространялась, какой же я умник.— Ну, ты им показал, — сказала она. — Им бы надо по утрам подыматься много раньше, чтобы опередить нашего Ала.Боб уткнулся в тарелку. Он ничего не ел.Марта нахмурилась:— А ты что отца не слушаешь? Все те люди на него нападали, а теперь он их умыл. Да еще и получит, наверное, повышение!— Спорим — не получит, — заявил Боб.— Ну ладно, — вмешался я. — Тебя не спросили. Просто я... А почему, Боб, ты думаешь, что меня не повысят?— Нипочему, — буркнул он. — И вообще, я не голоден.— Видали? — Я усмехнулся. — Не можешь ответить, да? Ну, так и не выступай без повода.— Прости, — отвечал Боб. — Я больше не хочу есть.Он подвинул стул, собираясь встать, но я его не пустил. Марта занервничала.— Ал, ну если он не хочет есть... — встревожилась Марта.— Мы с этим разберемся. Я все-таки еще отец семейства. Он так себя ведет, словно хочет что-то высказать. Пусть объяснится или сидит и ест.Боб нерешительно склонился над тарелкой, потом взял вилку и стал есть. Я продолжил:— Я думал, все и так понятно. Да Боже мой, если в я захотел делать то же, что другие, мне бы нечего было тревожиться о работе. Я бы разбогател. Вот что я тебе скажу, молодой человек: свались на тебя хоть часть тех проблем, о которых я даже и не говорил ни разу, ты бы...Я все продолжал втолковывать ему, в чем он не прав. А он и был не прав. Меня можно было понять. Но я не Хенли. Я не стал принуждать его говорить то, чего он не хотел говорить, чтобы успокоить свою совесть. И я не сделал ничего постыдного.— Ты понял, Боб? — наконец спросил я. — Ответь же!Он промолчал. Засунул в рот кусок картошки и стал жевать. И вдруг побледнел, и его стошнило....Вот тогда он действительно изменился. И никогда уже не был прежним. Глава 2Аллен Тэлберт Ладно, пошли дальше; и на этот раз я постараюсь не перескакивать с одного на другое.Я начал рассказывать про тот день — день, когда все произошло. Так вот, Боб шел со мной. На углу, где Бобу надо было сворачивать к школе, возле нас притормозил автомобиль. Из окошка, посмеиваясь, высунулся Джек Эдлман:— Что скажете, Тэлберты? Как вам новая машинка?— Смотрится отлично, — отозвался я, окинув машину взглядом. — Недурен, видать, бизнес на недвижимости.— Всякий бизнес хорош. Все дело в том, кто в нем работает.— Точно?— А то нет? — Он неприятно хмыкнул. — Полезай, я тебя подвезу к станции.— Да нет, спасибо, — ответил я. — Я с сыном.— Приглядываешь за ним? — Он опять ухмыльнулся. — Как нынче с девочками, Боб? Небось опять под стиральной машиной?Боб попытался усмехнуться. Потом опустил голову и направился к повороту. Я велел ему подождать, пояснив, что мне надо кое-что сказать мистеру Эдлману, и я хотел, чтобы он тоже это слышал. Я шагнул к обочине, и уверяю вас, если раньше этого красномордого губошлепа никто и не отделывал, то на сей раз он свое получил.А... интересно, а вы такой же, как я? То есть, я имею в виду, иной раз я могу разойтись и всыпать как следует, а с остальными податлив как воск. Позволяю им со мной не считаться. А выглядит это так, будто мне не хватает слов либо я нервы берегу.Помню, как мы с Мартой проводили медовый месяц. У нас был номер с оплатой вперед в гостинице с обязательным пансионом в Ниагара-Фоллз, так что мы не могли оттуда уехать. И вот с первого дня нас стал третировать метрдотель. Не знаю почему: чаевые мы давали хорошие и не требовали никаких немыслимых услуг или чего-то в этом роде. Думаю, он просто пользовался своей безнаказанностью.Да, он действительно пользовался безнаказанностью три — нет, четыре дня. Пока на четвертый вечер, за ужином, я его не осадил. Он разместил нас за маленьким столиком позади кухни, и скатерть там, может, и была когда-то белая, только мы этого уже не застали. Кетчупа и подливки на ней хватило бы, чтобы покрасить коровник.— Я бы хотел другой стол, — обратился я к нему, — или хотя бы чистую скатерть.— Ну, ребятки, — осклабился он, — вам очень трудно угодить, не так ли?Я вскочил, отшвырнув стул, и подошел вплотную к нему.— Вы чертовски правы, мне угодить трудно. А еще труднее справиться со мной, когда я недоволен, так что вам бы лучше не доставлять мне больше хлопот. Будете еще нести всякую чепуху, я вас в порошок сотру. Теперь давайте нам нормальный стол, и побыстрее, да попридержите язык.Метрдотель прямо-таки съежился, не издав в ответ ни звука. Посадил нас за лучший столик и оставшиеся три дня обслуживал по-королевски.Марта долго не могла прийти в себя. Она и возгордилась мной, но и как-то напугалась и все приговаривала:— Царица небесная, я и не знала, что ты можешь быть таким, Ал.— Когда могу, когда и нет. Как говорится, пока еду — не свищу, а уж...Да, так вот я и говорю. Может, в другой раз я бы и отпустил Джека Эдлмана восвояси, но тут он наступил мне на любимую мозоль.— Послушай, Джек, — обратился я к нему. — Думаю, не стоит больше болтать про стиральную машину. Ни со мной, ни с Бобом, ни с кем-то еще. Твоя дочь заявилась к нам без спросу. Она пришла в наше с женой отсутствие и направилась прямо в кухню, где работал Боб. Если в она занималась своим делом, как он своим, тогда...— Вот как? — Он попытался напыжиться, но отвел взгляд. — Это здорово, что я тогда заглянул к тебе с черного хода одолжить мотыгу, а не то бы твой переросток — ладно, не стану продолжать.— Лучше продолжи, я хочу это выслушать от тебя.— А, черт... — Он попробовал усмехнуться. — Да что мы обсуждаем? Ты же меня знаешь. Просто я люблю подшутить.— Да, я тебя знаю. Я тебя давно оценил. Тебе нравится насмехаться, ставить людей в неловкое положение, и чем дольше они это терпят, тем больше ты входишь в раж. А когда они требуют объяснений, вертишься как уж на сковородке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33