У Большого канала Реджи настиг его и схватил за шиворот. Когда мы, тяжело дыша, прибежали туда же, Реджи тряс Перри, будто куклу, осыпая бессвязной бранью. Конечно, мне следовало бы вмешаться, однако я уже испытал на себе реакцию Реджи на такие попытки и, учитывая непосредственную близость канала, посчитал, что мне больше подходит роль труса.— Отпустите его, вы, громила! — прокричал герцог, запинаясь от недостатка воздуха.— Отпусти его, отпусти, отпусти, он совсем слабенький! — визжала Марджери, колотя ладонями по широкой бесчувственной спине супруга.— Дорогой, это все ты виноват, — тигрицей обрушилась на меня Урсула. — Сделай же что-нибудь!Не успел я, однако, упрекнуть ее в вероломстве, как Реджи подтянул Перри к себе вплотную, сверля его взглядом.— Меня тошнит от этого твоего паршивого папаши, и меня тошнит от тебя,— заорал он. — Так, значит, по мнению твоего вонючего родителя, моя жена недоштаточно хороша для тебя, а? Ладно, я вам покажу — вот ражведушь с ней, и можешь брать ее в жены, будь ты проклят!Площадь Святого Марка — излюбленный аттракцион туристов, посещающих Венецию, а потому вполне естественно, что за нами с великим интересом следила многотысячная и многонациональная толпа.— Что ты с-с-с-сказал?.. — вымолвил побледневший Перри, по-прежнему сотрясаемый ручищами Реджи.— Разведусь с женой, и можешь сам жениться на ней, черт бы тебя побрал,— прорычал Реджи.— Браво! Вот это ход! — донесся из толпы голос какого-то француза.— Можете не сомневаться, мой сын поступит как положено, — возвестил герцог, переварив слова Реджи. — Как-никак, он учился в привилегированной школе и знает, как следует вести себя джентльмену.— Но я не хочу жениться на ней, — выдохнул Перри.— Как? — сказал Реджи.— Как? — воскликнул герцог.— Как? — чуть не хором подхватили Марджери и Урсула.— Странный народ эти англичане, верно? — обратился француз к окружающим его зевакам.— Я слишком молод, чтобы жениться, — жалобно произнес Перри. — Мне еще только восемнадцать лет.— Как, ты отказываешься вернуть моей жене звание достойной женщины? — осведомился Реджи, осмысливая услышанное.— Я не женюсь на ней, если вы это подразумеваете, — с раздражением ответил Перри.— И должен добавить, что я согласен с моим сыном. Совершенно неподходящая партия, — опрометчиво заявил герцог.Смерив взглядом лицо Перри, Реджи повернулся к его отцу.— Говнюки вы оба, — заключил он и, не давая нам опомниться, поднял Перри, словно младенца, и швырнул его в Большой канал.После чего схватил герцога и отправил его следом. Должен сознаться, мне доставило искреннее удовольствие созерцать редкостное зрелище, когда герцог и его наследник вынырнули на поверхность, отфыркиваясь.Два карабинера, которые до той поры спокойно, как и надлежит настоящим итальянцам, наблюдали происходящее, решили — с явной неохотой, — что как представители закона и порядка обязаны что-то предпринять. Элегантно, точно два павлина, они подошли к Реджи.— Пардон, синьор, — заговорил один из них на безупречном английском языке, — у вас какие-то неприятности?Для Реджи наступил ответственный момент, и я с восхищением смотрел, как он выходит из трудного положения.— Вы очень любезны, но я не нуждаюсь в помощи, — ответствовал он гордо, хоть и не совсем внятно. — Мою жену соблазнил сын герцога. Я приехал сюда отвезти ее домой, пошкольку мне шдается, что теперь она излечилась от своей безрассудной страсти. Герцог и его сын перед вами — это та странная парочка, что затеяла плескаться в канале. Я не собираюсь подавать на них в суд. Пошли, Марджери, следуй за мной.С этими словами он взял за руку покорную, растерянную Марджери и проложил себе путь через толпу, оставив меня в обществе мокрого и сердитого герцога с его отпрыском и двух учтивых, но любопытствующих представителей итальянской полиции. Два часа ушло у нас на то, чтобы объяснить, в чем было дело, кто такой герцог, кто такой Перри, кто такой я, кто такая Урсула, кто такие (на случай, если удастся их найти) Реджи и Марджери. Сверх того нам пришлось ответить на всевозможные дополнительные вопросы бюрократической машины, как то — год рождения каждого, не страдали ли наши бабушки куриной слепотой, и так далее. В конце концов, еле держась на ногах от усталости, мы с Урсулой простились с герцогом и его обиженным сыном и наследником, после чего нашли приют в уютном баре на краю площади Святого Марка.— Милый, ты был просто великолепен, — нежно произнесла Урсула, гладя на меня своими огромными синими глазами. — Отделался от этих ужасных полицейских с таким аплумбом.— Апломбом, — машинально поправил я.— Все равно. Я так гордилась тобой.— Спасибо. Что будешь пить?— Граффити, если можно. Со льдом.— Принесите мадам мартини со льдом, — перевел я официанту, — а мне двойной бренди с содовой.— Я так рада, — сказала Урсула, — что мне удалось решить проблемы Реджи.— Мне показалось, что он сам с этим справился.— Нет-нет, дорогой, — принялась объяснять Урсула. — Если бы не я, и не герцог, и не твоя помощь, конечно, Реджи не знал бы, что делать.— Почему бы тебе не перестать помогать своим друзьям? — спросил я. — Почему бы не оставить их в покое?— Их никак нельзя оставлять в покое, — возразила она. — Только оставь их в покое, они такого натворят… Послушай, согласись — если бы я не вмешалась, Реджи и Марджери ни за что не поладили бы. В этом случае я сыграла роль катапульты.— Катализатора?— Милый, когда только ты перестанешь поправлять меня? Ты просто очарователен, но эта твоя привычка без конца поправлять меня действует мне на нервы.— Ты в самом деле считаешь меня очаровательным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58