Костя! Ты откуда знаешь, что полторы тыщи?
– По карте смотрел. – Тот, кого раньше назвали Громом, а теперь почему-то Костей, тоже стянул автомат. – Я что думаю... Это нас этой хренью кинуло, точно. Она лопнула – и вот... Я же говорил – энергетика.
– Какой такой хренью? – любопытный Муха был тут как тут.
– Ну, это...
– Так, – перебил Даня. – Давайте для начала познакомимся. И вообще, надо пошустрей. Немо! Давай-ка возьми Грома, Муху и Лизавету, пошарьте по грузовикам, что там есть. Оружие все соберите! У одного там импульсник был, куда-то улетел. Мне отдадите.
– Обижаешь, генерал. – Лиза ухмыльнулась. – Пошли!
– Погоди, – Даня спохватился. – Тебя как звать?
– Бабай, – рослый еще раз протянул руку.
– Генерал Даня, московский юг. – Уваров ответил крепким рукопожатием. – Я что хотел сказать: твои ребята пусть тоже трофеи соберут. Пополам! Думаю, это справедливо.
– Лады.
– Отлично! Ну, ребята, давайте знакомиться.
Уфимцы по одному стали подходить, представляться:
– Кишка.
– Гондурас.
– Костя Гром...
– Тоже Гром, – удивился десятилетний дружинник павшего Братцевского замка. – Ты, это, брат, Костей, что ли, пока побудь.
И так далее. У одного оказалось удивительное имя: Оооо.
– Как?! – поразились москвичи. Тот рассмеялся:
– Оооо! Можно так: О-о-о-о. Или короче: О-о.
– Ну ты даешь, брат, – с удивлением сказал Даня. – Прямо китаец какой-то.
Про китайцев он читал.
Всего пришлых оказалось восемь. Две девчонки: Гулька Конопатая и Бешеная Тумбочка. Самого маленького звали Шуруп.
– Ну, – сказал Даня после того, как все перезнакомились, – давайте живо по машинам, выгребайте, а мы с тобой давай-ка отойдем в сторону. Разберемся, что к чему.
– Айда, – кивнул Бабай. Отошли.
– Ну, рассказывай.
Тот откашлялся, сплюнул.
– Все рассказывать – дня не хватит, в двух словах не расскажешь, а в трех – ты слушать зае... ся!
– Тогда самое главное...
Глава 2
УФИМСКАЯ САГА

1
Но мы можем сказать если не все, то почти все. Когда грянула катастрофа, Уфа была процветающим городом, где жили почти два миллиона жителей. Промышленность, наука, культура – все, что положено мегаполису. Как и везде, особый фавор имели оккультно-мистические течения. Филиал Академии наук вел сразу несколько тем в данном направлении. Газеты и рекламные щиты были все загажены объявлениями разных магов, экстрасенсов и даже деятелей какой-то «интегрально-провиденциальной экзистенции», как они сами себя позиционировали... Местный Молодежный театр поставил пьесу «По ту сторону тени» – с большим успехом, зрители валом валили.
Трудно сказать, сыграло ли это какую-то роль в том, что взрыв нечисти так здорово задел Уфу. Наверное, да. Всякий мистический поиск так или иначе входит в контакт с метафизической защитой нашего мира – может усиливать ее, а может, наоборот, дырявить. Духовные метания человечества в двадцатые годы двадцать первого века привели, увы, к самому одиозному оккультизму – ну а отсюда и такой разлом.
Да, Уфу эта напасть смела в одночасье. Стаи гоблинов огненным смерчем прошлись по городу. Что-либо сделать люди не смогли, просто не успели, хотя были и бои, и примеры отваги, даже подвиги были. Но силы были слишком неравны.
Месяц в городе полыхало, как в аду. Потом недели две гоблины бродили по улицам, дворам, домам, уничтожая тех, кто еще прятался. Все это время в разных местах догорали пожарища, смрад и горький дым стлались над городом. Монстры старались истребить всех, до последнего, понимая, что чем качественнее они это сделают сейчас, тем меньше забот у них будет потом.
Можно спорить о том, насколько одушевленные существа гоблины. Но то, что они разумны, причем их разум усилен злобой – несомненно. Злоба как бы разжигает их кровь, без этого они были бы вялыми, глупыми и унылыми.
Но они вялыми и глупыми не были. Как, впрочем, и всесильными. В свое стремление выжечь человечество они вложили максимум ненависти, мощи и свирепости, они уничтожали город зверски – но до конца уничтожить все же не смогли. Люди выживали, находили друг друга, объединялись, рожали детей. Больше того! Они делали это со страстным рвением, истово: по любви, не по любви – плевать. Женщины рвались забеременеть, а от кого, даже не думали. Все понимали, что дело проще пареной репы: быть роду человеческому или не быть.
И это дало эффект. Дети рождались. В жутких условиях. Болели. Умирали. Оставались жить. Людская жизнь теплилась в подвалах домов, подземных службах заводов, в коллекторах канализации. Ясно, гоблины не идиоты – они понимали это, вели охоту за людьми. Но и люди бились как могли. Те, кто остался, ожесточались – они твердо знали, за что дрались, что стоит на кону. Знали: отступать нельзя, даже когда как будто все потеряно – потому что все потерять может лишь трус. С солдатом всегда остается честь! Она сильнее смерти. Пока последний солдат разбитой армии, один против вражьих полчищ, не сошел с места и пал, не отступив, война не проиграна.
И значит, город не проиграл эту войну. В разных местах руин, не зная друг о друге, люди жили и сражались. Искали друг друга, находили или нет, гибли и рождались. Жизнь не прекратилась, как ни старалась уничтожить ее нежить.
Уфа сильно вытянута по меридиану, в сравнительно узком промежутке между двумя реками: на востоке с севера на юг течет Уфимка, на юге и западе – с юга на север река Белая. Возник город в шестнадцатом веке как раз на этом южном отрезке Белой, много-много лет нехотя рос, а в тридцатые-пятидесятые годы двадцатого века случился невиданный прежде в этих местах бум градостроительства.
Километрах в двадцати севернее, на месте железнодорожной станции Черниковка, начали грандиозную стройку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101