– Вообще я его не видел! Как тогда договорились мы с ним... ну, что я отстою за него, так сюда я и пошел, вот хожу. Никто не был!
– Ну ни хрена себе... – начал было изумляться Пистон, но тут свет его фонарика упал на мышиное личико соратника, и изумление взмыло фонтаном. – Тьфу ты, черт! Что это у тебя с харей?!
– А, зараза, – пустился лгать Дешевый. – Споткнулся тоже в темноте, там на площадке. И прям рожей в трубу! Такая толстая там, знаешь?.. Чуть мозги не вышиб! Кровища из носа!.. Весь плащ в крови. И там на полу, наверно, тоже.
Свет скользнул ниже.
– Точно... Ну даешь, Дешевка! Чуть не вышиб... Х-ха! Были бы – вышиб бы! Поди, нету мозгов-то!
Пистон загоготал. Дешевый подхихикнул весело. Ему такое было только на руку. Он восхитился собой – как ловко придумал про кровь! Все разом объяснил.
Тут Пистон вспомнил, что не ржать сюда пришел. Он оборвал смех:
– Ну ладно! Пошли вниз. Здесь и правда какой прок торчать.
Двинулись. По пути Пистон бубнил:
– Этот долбак-то... Поди никому слова не сказал, да в ночную охоту рванул. Вроде Скальпа! Завидно... Ну тот, похоже, догулялся, вторую ночь нету... И этот догуляется.
Пистон был пророком, сам не зная того. Спустились на седьмой этаж.
– Ну, давай, – кратко обронил Пистон и пошел вниз.
Дешевый вернулся в квартиру, где обычно обитал. Из одной комнаты шел чей-то храп. Дешевый пробрался в другую, ощупью нашел тюфяк и, повозившись немного, залег. Скинул сапоги.
Но почему-то сон не шел. Дешевый ворочался, жмурился или, наоборот, таращился во тьму. Не спалось, хоть ты глаз коли!
Возбуждение еще пылало в нем. Ему казалось, что он в горячке, – когда-то он болел, простыл, лежал в жару; вот было очень похоже.
Он вновь и вновь переживал сцену у мусорной трубы. Удар! И враг, сраженный, рушится наземь. Я победил врага! Да я... выходит, я – герой.
Он захихикал тоненьким, диким смешком. Нет, черт возьми, никогда не было такого! Упоительно!.. И видно, теперь уже не заснуть. Он вскочил, подошел к окну.
В темноте внизу угадывались оголенные кроны кленов и лип. Дальше – безмолвная громада такого же длинного дома-корабля. В небе слева средь облаков слабо млел раствор лунного света. Смотрящему луна почудилась призрачной, ненастоящей. Но это лишь возбудило его. Он стоял, дрожал мелкой дрожью, упивался величием.
– Я сам!.. – горячечно шептал он. – Я сильный!..

6
Жженый в своей комнате тоже не спал. Лежал, руки за голову. Сон не шел к нему.
Это было плохо. Он хотел заснуть, чтоб не думать ни о чем. А так – мысли сами лезли в голову.
Думалось о том, какая сволочь и дрянь все вокруг него. И как жить с ними дальше. Вот об этом-то не то чтоб думать, это хотелось забыть. А как забыть будущее? Только сдохнуть. Значит, хотелось сдохнуть.
Он закрыл глаза, полежал так и вновь открыл. Подыхать показалось чертовски обидным.
Вот так: жить невмоготу, сдохнуть неохота. Выбирай?..
Невесть сколько бы времени маялся Жженый над этой альтернативой, но тут на руке его запульсировал магический браслет.
Лежащий выпростал левую руку из-за головы. Браслет дрожал бледно-зеленым светом фосфоресцирующей лесной гнилушки. Жженый подумал, что он с удовольствием бы зашвырнул поганое изделие в окно... однако не решился. Вместо этого он поднес запястье к глазам – и по гладкой светящейся поверхности поплыли странные, причудливые символы.
Как обычно, Жженый ощутил легкий дурман в голове – работа браслета вызывала симптомы, схожие с действием алкоголя или слабого наркотика. Незнакомые иероглифы стали истекать смыслом.
«Срочно... – начал читать Жженый. – Необходимо встретиться... На том же месте... Немедля».
Браслет вспыхнул напоследок и медленно угас. Комната показалась Жженому кромешной тьмой. Дурман в мозгу растаял.
Лучше бы остался! Жженый как представил себе, что надо идти, разговаривать с этой мразью... Он чуть не застонал.
Но вой не вой – делать нечего. Идти придется. Он с усилием поднялся, надел башмаки и вышел из квартиры.
Какая-то отвратная слабость навалилась на него. Он ощутил ее как постороннюю невидимую тяжесть, потянувшую за плечи вниз. Стало трудно передвигать ноги... И вообще – черт бы побрал! – потянуло в сон. Три часа лежал, пялился в потолок, и хоть бы хны. А стоило встать, пойти – и вот нате... Закон подлости.
– Стой! – испуганно вскрикнул внизу. – Кто там?!
– Свои, – негромко отозвался Жженый. – Пистон, ты?
– Я! – обрадовался голос. – Это вы, босс? Я.
Жженый спустился на пол-этажа.
– Ты где?
Надо отдать Пистону должное: он так запрятался во мраке, что его не разглядеть.
– Тут я босс, вот я.
Часть мрака угодливо завозилась, зашуршала.
– А, – сказал Жженый. – Как дела?
Тихо все, пока тихо. Знаете что, босс? Слякоть пропал.
– Как это?!
– Ну, – Пистон зачем-то понизил голос, – вы же его посылали, чтоб Дешевому передал сюда спуститься? Что на крыше торчать без толку?
Так, – подтвердил Жженый. – И что?
– Да я-то думал, здесь уже Дешевый, внизу. Пошел его менять – нету его. Вот-те нате, думаю... Пошел наверх – он там. Ты чего, говорю?.. А он говорит – никто, говорит, не приходил, не говорил. Я аж обалдел! Как, говорю? Слякоть должен был прийти, тебе сказать. Нет, говорит! Никто не приходил, ничего... Ну ладно. Я говорю...
– Ясно, – остановил этот поток Жженый. – И ты не видел?
– Нет.
– И куда он мог деться, по-твоему?
– Ну... я не знаю, босс. Только... Он выжидательно примолк.
– Ну! Что – только?
Пистон решился:
– Только я думаю, пошел он сам на дело. На подвиги потянуло.
– Почему так думаешь?
– Да уж больно он Скальпу завидовал. Да, босс. Это ж видно. Прям слюнями исходил от зависти!
«Нашел кому завидовать...» – подумал Жженый, но вслух этого не сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101