– Как вы считаете, Эндрю, о чем думает сейчас Жуков? – неожиданно спросил Черчилль.
– Мне это не приходило в голову, сэр, – ответил полковник, – очевидно, торжествует победу.
– Он всегда спешил, этот маршал, – задумчиво произнес Черчилль и снова спросил: – А что за форма на том, ну, вот который идет рядом с Соколовским?
– Не знаю, сэр.
– Это форма советского Форин Оффиса, – раздался голос Клементины, – а человек этот – Вышинский. Мне приходилось видеть его в Москве. Он заместитель Молотова и, кажется, бывший юрист.
– Значит, по мнению русских, настало время юристов? – иронически заметил Черчилль. – Они хотели бы закрепить законом то, что завоевано мечом, не так ли?
Ему никто не ответил. На экране все вновь вошедшие в зал генералы сели за стол под прикрепленными к стене флагами. Жуков расположился в центре. Затем он встал и, судя по движениям губ, произнес несколько слов…
– Ну, хватит, – громко сказал Черчилль. – Остальное мы знаем: сейчас войдет Кейтель и подпишет капитуляцию. Зажгите свет!
Экран погас. На мгновение в комнате воцарилась тьма. Потом вспыхнула небольшая люстра под потолком. Черчилль и полковник увидели, что находятся здесь одни. Клементина незаметно вышла еще раньше. Рована тоже не было, – наверное, он пошел предупредить киномеханика, когда Черчилль приказал зажечь свет.
Черчилль встал и, не надевая пиджака, висевшего на спинке кресла, сказал:
– Я сейчас приду, полковник.
Он ушел и, через минуту вернувшись, сказал:
– Самолет, ориентировочно, будет готов в десять. – Он посмотрел на часы. – Сейчас без четверти девять, значит, в нашем распоряжении около часа. Но прежде скажите, Эндрю, какое впечатление оставил у вас этот фильм?
– Я не видел его раньше, но представлял, что все происходило именно так. По газетам, – ответил полковник.
– В Реймсе все это происходило гораздо менее помпезно, – пробурчал Черчилль.
– Нам надо было избежать этой церемонии в Карлсхорсте, сэр, я так думаю.
– Избежать? – выкрикнул Черчилль и добавил уже спокойнее: – Это было невозможно. Советский Союз предъявил ультиматум. Американцы пошли на попятный.
Да, он был прав. Этого нельзя было избежать. 7 мая в городе Реймсе представители немецкого командования подписали акт капитуляции. В том, что гитлеровцы капитулировали именно перед командованием двух союзных держав – Соединенных Штатов и Великобритании, заключался глубокий смысл. В то время как подписанные экземпляры акта о капитуляции уже лежали в штабе генерала Эйзенхауэра, между германской армией и советскими войсками продолжались ожесточенные сражения. Немцы рассматривали капитуляцию в Реймсе как прекращение сопротивления только американо-английским войскам. Главнокомандующий фашистскими вооруженными силами на советско-германском фронте генерал Шернер объявил в приказе по войскам: «Согласно сообщению, переданному по вражескому радио, правительство рейха, так сказать, безоговорочно капитулировало перед Советским Союзом. Это ни в коей мере не соответствует фактам… Правительство рейха прекратило борьбу только против западных держав».
Советский Союз настаивал на том, чтобы акт о капитуляции в Реймсе считать «промежуточным», и требовал окончательной капитуляции немецкой армии перед тремя союзниками. Черчилль в течение суток бомбардировал Трумэна звонками и телеграммами, требуя, умоляя и заклиная президента не соглашаться на это. Наконец начальник объединенной группы начальников американских штабов адмирал Леги от имени Трумэна дал понять Черчиллю в ночном телефонном разговоре, что противостоять категорическому требованию Сталина больше невозможно…
Теперь, дважды просматривая на киноэкране карлсхорстскую церемонию, Черчилль как бы подстегивал себя для дальнейших действий.
– …Рассказывайте, Эндрю, – коротко приказал он полковнику, который передвинул свой стул и сидел теперь напротив снова усевшегося в свое кресло Черчилля.
– Явившись к генералу Монтгомери, – начал полковник, – я передал ему ваш приказ относительно немецкого оружия. К тому времени он уже получил ваше телеграфное распоряжение об этом.
– Как реагировал Монти? – спросил Черчилль.
– Он спросил, давно ли я видел вас, и попросил в общих чертах охарактеризовать ваш замысел, поскольку в телеграмме о нем почти ничего не говорилось.
– И вы…
– Я ответил, что премьер-министр глубоко озабочен ситуацией, создавшейся в результате продвижения русских войск столь далеко на запад. Я также сказал, что вы не исключаете необходимости открытого столкновения между Россией и ее союзниками и хотите иметь немцев на своей стороне против коммунистической России.
– В полной ли мере он понял, что я имею в виду?
– В соответствии с вашим приказом я постарался, чтобы он понял. Мне пришлось, так сказать, в открытую объяснить, что немецкое оружие, которое вы приказали тщательно собирать, предназначено не для нашей армии, а для вооружения немецких солдат в том случае, если бы нам пришлось вместе с ними преградить путь большевикам.
– У него не было сомнения в том, что ваши слова соответствуют моим инструкциям?
– Генерал знал, что я пользуюсь вашим доверием.
…Да, Монтгомери это знал. Ранее работавший в морской разведке майор, а ныне полковник, личный связной премьера Эндрю Купер, был хорошо известен высшим руководителям британских вооруженных сил.
– Что произошло дальше? – спросил Черчилль,
– В течение последних трех недель собрано вооружений достаточно, чтобы оснастить не менее пятидесяти немецких пехотных дивизий.
– Этого мало!
– Это только начало, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88