Продадим товары, нужные вашему населению У вас плохие отели, рестораны, магазины. Скажите откровенно, есть у вас что-либо похожее хотя бы на этот бар? Качество обслуживания в вашей стране очень низкое. Я позволяю себе говорить вполне откровенно…
– Валяйте, валяйте, – отозвался я, употребляя одно из жаргонных словечек Чарли.
Наш разговор прервался, ибо музыка вновь смолкла и нежный голос диктора сказал:
– Атеншен, атансьон, ахтунг! Ледиз энд джентльмен, медам э месье, майне дамен унд хэррен!
Стюарт невольно прислушался.
– Очередной пресс-релиз о делегациях, прибывших на Совещание, будет к услугам господ журналистов завтра в пресс-центре начиная с девяти часов утра. Сенкью, мерси, данке шен, киитос.
Текст объявления был произнесен сначала по-английски, а затем повторен по-французски, по-немецки, по-русски и, наконец, насколько я мог догадаться, по-фински.
– Кто бы мог подумать, что финский язык станет официальным языком такого Совещания, – иронически улыбнулся Стюарт.
– Боюсь, что вам еще об очень многом предстоит подумать, – в тон ему ответил я.
– Вот как! – протянул Стюарт. – Однако, как говорят французы, вернемся к нашим баранам. Итак, мистер Воронов, мы могли бы оказать вам весьма эффективную помощь. Да и не только вам. Жизненный уровень стран Восточной Европы тоже сильно отстает от западноевропейского. Посоветуйте им отказаться от плановой экономики. Они нуждаются в нашей помощи не меньше, чем вы. Вот тогда, мистер Воронов, мирное сосуществование станет не просто лозунгом, но реальным делом. Чему вы улыбаетесь?
– Вспомнил старый анекдот.
– Какой?
– Один купец… ну, коммерсант, бизнесмен, предлагает другому купить у него повидло и… секундные стрелки для часов.
– Повидло?
– Нечто вроде джема или варенья.
– При чем тут часовые стрелки?
– Точно такой же вопрос второй купец задает первому и заявляет, что повидло он возьмет, а стрелки ему не нужны. Тогда первый отвечает, что это невозможно.
– Почему?
– Потому, что стрелки и повидло перемешаны. Брать надо либо то и другое, либо ничего.
– Не понимаю аналогии.
– Чего же тут не понять? Ваш бизнес, мистер Стюарт, перемешан с политикой. Ваше изобилие перемешано с кровью.
– Мистер Воронов!..
– Простите, я не хотел вас обидеть. Но ведь у нас откровенный дружеский разговор! Я хотел сказать, что ваше изобилие неотделимо от безработицы, расизма, террора. Оно связано с богатством одних и нищетой других. Я не отрицаю ваши достижения в области техники и сервиса. Нам есть чему у вас поучиться.
– Это я и предлагаю!
– Бескорыстно?
– Бескорыстного бизнеса не бывает. Бескорыстной бывает только благотворительность! За помощь надо платить!
– Чем, мистер Стюарт? Если деньгами и товарами, мы согласны. Но вы же требуете другой платы.
– Какой? Уж не хотите ли вы сказать, что мы посягаем на вашу социальную систему?
– На словах – нет. Это было бы слишком наивно. Но мне кажется, на деле вы хотите приобрести такие рычаги, с помощью которых ее можно было бы видоизменить. Короче говоря, мы с вами по-разному понимаем слово «Хельсинки». А ваш «бизнес» нам уже некогда предлагали. Только он назывался иначе.
– Как?
– План Маршалла.
– Вас опять тянет в далекое прошлое.
– Уроки истории не проходят даром. В свое время мы отказались от этого плана, хотя были разорены войной. Тысячи наших сел и городов лежали в руинах. Неужели вы думаете, что мы примем такой же план теперь, когда видим мир с высоты наших космических кораблей?
– Любой бизнес невозможен без компромисса! – возразил Стюарт.
– Но он предполагает взаимную выгоду. Какое равноправие может быть между партнерами, если один из них сядет в долговую яму?
– Вы драматизируете события, мистер Воронов.
– Вовсе нет. Я оптимист и верю в победу здравого смысла.
– Он уже победил! Столь дорогая вашему сердцу Потсдамская конференция длилась две недели. Ее участники пробирались сквозь непроходимые джунгли. Совещание же в Хельсинки займет всего два дня.
– Плохо считаете, мистер Стюарт. Для того чтобы Потсдам стал реальностью, надо было разгромить фашизм. На это ушло четыре года. А для того чтобы состоялось нынешнее Совещание, понадобилось куда больше времени! Нашей стране и ее друзьям пришлось приложить немало усилий, чтобы Декларация 1966 года воплотилась в жизнь.
– Вы считаете созыв этого Совещания исключительно своей заслугой?
– Отнюдь нет. Я лишь хочу напомнить, что путь к нему был долог и труден. Запад весьма неохотно шел нам навстречу.
– Значит, вы нас заставили? Я покачал головой.
– Вас заставило совсем иное: позор вьетнамской войны, растущие безработица и инфляция, воля народов к миру и, наконец, здравый смысл. Вы же считаете, что он уже победил…
– Мистер Воронов, не нужно иронизировать! – с упреком сказал Стюарт. – Скажите честно, разве вашим соотечественникам не надоели очереди, хронический дефицит и все такое прочее? Или вы скажете, что все это вам нравится и вы не завидуете нашему изобилию?!
– Нет, не скажу… – после паузы ответил я. – Но ваше изобилие – палка о двух концах. В тридцатых годах вы топили в океане кофе, чтобы на него не снизились цены… Так?
– Тогда были годы депрессии, – пожал плечами Стюарт.
– Это известно. Значит, изобилие и нищета. Ну, а сейчас? Вам некуда девать деньги? Поэтому вы вбиваете их в ракеты и самолеты? Хотите поддержать курс доллара?
– Мы тратим много денег на вооружение, потому что в еще больших размерах это делаете вы, – возразил Стюарт.
– Советская военная угроза? Разговоры о ней просто камуфляж. Вы преследуете совсем другую цель. По крайней мере, преследовали до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88