Прощальный поцелуй превратился в начало любовного романа – игры, о которой прожженные циники со смехом говорят: если бы молодые умели, а старики могли…
Почти незаметно ступила на порог зима и сменила собой осень. Йере стал несколько нелюдимым и замкнутым. Чувствовал, что жить в одной комнате с женщиной неприлично. Однажды он услышал, как Нестор сказал мастеру:
– Они поиграют, поиграют, но до свадьбы дело не дойдет.
Инициативы Йере не проявлял, несмотря на прозрачные намеки Лидии. Он относился к тем мужчинам, которые оставляют на завтра дела, не интересные для них сегодня. Знал, что брак – это неизбежный приговор небесного суда, не подлежащий обжалованию. Поэтому он и действовал в обход закона, ибо легкомысленно считал, что Лидия, возраст которой приближался к пятидесяти, переживала вторую молодость, чувствовала себя все лучше и лучше, хотя и куталась в шерстяные одежды. Йере отнюдь не производил впечатления предприимчивого человека. Он руководствовался известным принципом: если не заставишь женщину одобрить твои поступки, то научи ее совершать такие поступки, которые ты смог бы одобрить. Удивительно, но это ему удалось. Лидия перестала заговаривать о свадьбе.
– У меня достаточно средств на содержание одного финского поэта, – к такому она пришла выводу.
Подтверждение ее слов было весьма весомым: счет в банке, даже беглый взгляд, брошенный на него, был способен любого человека превратить в лирика. Когда Ионас прямо сказал Лидии, что Йере – человек, не способный испытывать высокие чувства, женщина воскликнула:
– Ошибаешься! Йере утонченный любовник: он постоянно целуется так, будто он невинный юноша.
Ионас не стал продолжать разговора с Лидией. Вместо этого побеседовал с глазу на глаз с Йере.
– Вам следовало бы жениться, – заявил он. – Я сейчас говорю не как моралист, а как практичный человек.
Йере заморгал ресницами.
– Жениться? Мастер имеет в виду, что мне следует спать в одной постели с Лидией?
– Да, обычно это делается так.
– И исполнять ее страстные желания каждую ночь?
– Говори по делу!
Ионас обиделся, Йере продолжал:
– У каждой женщины свои причины, а у каждого мужчины свои обычаи. Я не могу жениться, потому что разговариваю во сне.
– Можешь все это объяснять жене.
– Всего не могу. Муж, хвастающийся тем, что расска-. зывает жене обо всем, знает, как правило, слишком мало. Кроме того, мне нельзя доверять и я неверен. Если жена говорит, что верит мужу во всем, ей следует повсюду бывать вместе с мужем. Но это и в голову никому не придет. Я, например, слишком легок на подъем.
– О, Боже, это мне известно, мастер! – зло воскликнул Ионас.
– Мастера встречаются только в молодой литературе Финляндии, – поправил его Йере. – Лучше бы назвали меня газетой, которой никогда нельзя полностью доверять.
Ионас закончил разговор одним словом:
– Вонючка!
Раздумывая над загадками человеческого сердца, Ионас впал в уныние. Он пришел к выводу, что учение о переселении душ не обещает Йере в грядущем особо интересной новой жизни. Жаль, что поэт не верит в законы кармы. Ионас превратил его в самовлюбленного человека, слишком часто восхваляя талант поэта. И виной тому лишь одно стихотворение. Однако это совсем незначительный повод душ самолюбования. Ионас предсказывал, что самолюбование Йере может постигнуть судьба старого шлягера: в душе будет мир после того, как его перестанут все кругом распевать. Временами Ионас чувствовал себя столетним стариком. Его зубы годились только для пережевывания каши и очень редко – для нанесения укусов своим ближним. Однако он был настолько великой личностью, что был способен часто наслаждаться прелестью ничтожества. Уже десять лет его уши не слышали стрекотания кузнечиков на летних лугах. И каждый второй год глазной врач говорил: «Мастер Сухонен, вам надо обязательно приобрести более сильные очки. Возраст требует…»
Естественные потребности человека следует удовлетворять. Но, поскольку у Йере не было естественной потребности стать требовательным супругом, он стал превращаться в болезненно уязвимого и неуверенного в себе человека. Каждую минуту он чувствовал себя неким тунеядцем, в чем, конечно, не было ничего удивительного, поскольку большая часть человечества всегда считала поэтов нахлебниками и паразитами. Два раза он пытался сбежать, но неудачно. В первый раз его побегу воспрепятствовала Лидия, а во второй у него уже в воротах приключился сильный прострел и он вернулся добровольно обратно, искренне раскаиваясь. Он обратил внимание, что сами по себе стены и решетки еще не образуют тюрьмы – они лишь затрудняют побег. Постепенно он подчинился обстоятельствам. Лидия ухаживала за ним и обслуживала его. Он мог спокойно сидеть в уютной комнате и писать свои детективные рассказы, которые с помощью почтового ведомства пересылались в несколько журналов, а оттуда в соответствующее количество корзин для макулатуры. Его положению можно было позавидовать: он был пленником доброй и милой женщины. И все же он не был спокоен по той причине, что не чувствовал себя свободным. За каждым его шагом следила Лидия, а также Ионас, ожидавший приглашения на свадьбу. Свадьба представлялась неизбежной хотя бы потому, что иначе не добиться расторжения брака. Развод обычно начинается с того, что супруги спят на разных кроватях. Этого Ионас не учел, что, в свою очередь, обнажило его неопытность.
Изменившиеся обстоятельства привели Ионаса Сухонена к абсолютно новым понятиям. Он представлял себя на месте Йере, и переживания того становились как бы его собственными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76