Причем для каждой из сторон.
Йере не мог скрыть от друга ничего. Он откровенно признался, что устроился очень хорошо. Лидия располагает средствами.
– И значительными? – поинтересовался Хайстила. Йере уже набрался до той степени, когда неизбежно небольшое хвастовство.
– Пожалуй, наберется миллион, – ответил он. – Точнее, несколько больше. Привезла из Америки. Лидия – женщина деловая.
– И, видимо, красивая? – спросил Хайстила.
– Довольно привлекательная…
– И молода?
– Примерно в моем возрасте, но сохранилась лучше…
Хайстила схватил Йере за руку, всем своим видом излучая счастье.
– Пусть Господь благословит ваш союз, – радостно воскликнул артист в жизни. – Счастливый вы человек! И такой скромный. Едва ли вы догадываетесь, какой сюрприз ожидает вас по возвращении домой.
– Об этом разумнее будет умолчать, – тоскливо ответил Йере: алкоголь обычно приводил его в грустное настроение. – Супружество всегда лотерея, и не каждой жене светит стать вдовой. До супружества говорит мужчина, а женщина слушает, в первую свадебную ночь говорит женщина, муж слушает, но после свадьбы говорят одновременно оба, а слушают соседи.
По мнению господина Хайстилы, мысли Йере преждевременно стали такими мрачными. Он поднялся и, отвесив любезный поклон, сказал, что пойдет и спросит у портье, не вернулся ли посыльный с покупками. Йере бросил восхищенный взгляд на своего друга: не перевелись еще в Финляндии настоящие джентльмены!
Прошло полчаса, и Йере охватило беспокойство. Господин Хайстила, которого он когда-нибудь надеялся увидеть дипломатом, никак не возвращался. Йере отправился в фойе узнать, где же его друг. Швейцар исключительно любезно сообщил, что господин консул уже давно отправился к министру иностранных дел обсуждать внешнеполитическую ситуацию. Господин консул оплатил ресторанный счет. Господин консул пожелал швейцару веселого Рождества, а еще попросил передать господину писателю вот эту записку. Господин консул сожалел, что у него случайно не оказалось с собой личной печати.
Йере разорвал конверт и, дрожа всем телом, прочитал следующие строки:
«Уважаемый Господин Писатель!
Я был вынужден купить на Ваши деньги кое-что для себя. Но поскольку Вы устроились хорошо, то, очевидно, не пожалеете сделать мне такой незначительный рождественский подарок. Было весьма приятно начать праздновать Рождество в Вашем обществе. Надеюсь, скоро встретимся. Уверен, что Вы не забудете меня. Мой адрес: Хел. Сан. отд. объявлений, псевдоним «Консул».
Ваш верный друг Тату Хайстила. Хельсинки.»
Перед глазами Йере все поплыло. Небо его жизни оказалось покрытым толстым слоем глупости. Он вышел в гардероб и ничуть не удивился, когда на него надели старое, сильно поношенное пальто господина консула. Только на улице он стал постепенно приходить в себя. Сначала заплакал, но, увидев, что прохожие пожимают плечами, глядя на него, плачущего, он стал ругаться вслух. Однако такое поведение в преддверии Рождества, когда каждый пытался показать себя с лучшей стороны, выглядело непозволительным. Не одобрил его и полицейский, у которого, помимо прочего, было лицо прогрессивно мыслящего человека и сильные руки. Он схватил нарушителя предпраздничного порядка и спокойствия и вывел его из толпы. Йере с горечью объяснил, что у него обманом отняли все деньги и пальто.
– Пальто же на вас, – сказал полицейский.
– Это не мое.
– Значит, краденое? Следуйте за мной.
Государство предложило Йере своеобразную помощь. Его отвели в полицейский участок, и он предстал перед суровыми глазами комиссара. Йере охватила тоска по Лидии. Только жена могла вытащить мужа из рук полиции, поскольку его слова еще не были занесены в протокол допроса. У Йере была причина опасаться официальных властей. Хотя комиссар при его появлении и начал насвистывать, это вовсе не означало, что он настроен добродушно. Комиссар переговорил с полицейским, а затем задал Йере целую кучу вопросов: имя, фамилия, место рождения, пол, гражданское состояние, адрес…
Йере робко отвечал. Казалось, перед ним сидит само государство. Материалов для обвинения более чем достаточно. А главное – как это угораздило вас нарушить закон под самое Рождество? Неужели не понимаете, что я отец семейства и у меня полно других дел?
Допрос начался нежданно-негаданно.
– Сколько было денег?
– Немногим более четырех тысяч марок.
– Больше четырех тысяч. Какими купюрами?
– Две по тысяче, а остальные… более мелкие…
– Вы помните номера купюр?
– Нет.
– Плохо дело. Это затрудняет следствие. Кстати, где вы получили такую большую сумму?
Йере замолчал и в смущении стал рассматривать казенный письменный стол, совершенно не осознавая, что молчание вовсе не золото, если государство уже давно отказалось от золотого стандарта.
– Не можете ответить? Где вы получили деньги?
– От невесты.
– А она откуда их взяла?
– У нее были… Она вернулась из Америки…
– В каком штате, в каком населенном пункте и когда?
– Не знаю.
– Ну, а кто же ей дал деньги? Отвечайте!
– Князь, наверное…
– Какой князь?
– Я его не знаю.
– Отвечайте прямо, кто такой князь. Он преступник?
– Я не знаю…
– Значит, отказываетесь отвечать. Но вы еще у меня признаетесь.
Крепкая рука написала государственным пером на казенной бумаге несколько строчек. Нажим продолжился:
– Когда вы обнаружили пропажу денег?
– Тогда, когда отдал их ему…
– Отдали? Только что вы утверждали, что их у вас украли. Следовательно, вы дали ложные показания, за что закон наказывает. Послушайте-ка, дорогой господин, вас когда-нибудь подвергали тестированию, я имею в виду ваш разум?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76