– Но, дядя Морис, я могла бы поехать одна. – Сама мысль вновь оказаться за рулем прекрасной машины взволновала меня. – Я могу уехать на два дня. Остановлюсь на ночь в...
– Нет, – перебил он меня бесцеремонно, но затем его тон смягчился. – Нет, Дениза, мне не нравится мысль, что ты будешь в пути совершенно одна, А если машина сломается в каком-нибудь безлюдном месте? – Он пожал плечами. – В деревне есть телефон, у Клоэтов, которые содержат гостиницу.
Я разочарованно вздохнула:
– Думаю, что смогу навести предварительные справки и по телефону. Но все остальное придется делать лично.
– Полагаю, твое посольство отнесется более благосклонно к этому делу, когда там узнают от тебя все факты, Дениза.
– Да, надеюсь, что все будет в порядке.
– Хорошо. Покончим с этим. – Он удобно устроился в кресле. – Только сначала хорошенько проверь, чтобы тебя никто не подслушал, иначе в деревне поползут слухи, что я собираюсь отсюда уехать. Крестьяне так преданы мне, Дениза, так беспокоятся о своем хозяине, что стали относиться ко мне слишком ревностно, как к своей собственности. Когда я впервые привез их сюда из Везона...
Он продолжал рассказывать, замолкая ненадолго, чтобы отдать должное кексам. Слушая его, я пила кофе и тоже с удовольствием лакомилась восхитительными творениями мадам Клоэт, периодически вступая в разговор.
Странный человек мой дядя, решила я. Немного гурман. Может быть и жестоким, и добрым, любезным, и нетерпимым. Не ожидала обнаружить подобного сочетания в представителе семьи Жерар, да и вообще во французе... И без сомнения, он слишком снисходителен к Габриель и Альберу. Он более чем достаточно сделал для Франции и для этих двоих тоже. И несомненно, оставит им приличную сумму на жизнь. Но Габриель говорила с дядей таким тоном, как будто имела власть над ним. Похоже, она и Альбер держат его в руках – что еще может означать подслушанный мной сегодня разговор? В голосе дяди, когда он приказал Габриель выйти вон, звучали гнев и... страх?
Жерары всегда были добрыми и мягкими людьми. Возможно, непростой жизненный опыт, общение с маки и пытки в гестапо сделали этого человека совсем другим? Дядя Морис, казалось, совсем не похож на Анри Жерара и на тот образ, который дедушка создал в моем воображении.
Слушая теперь спокойный голос дяди и размышляя обо всем этом, я внезапно потеряла аппетит к кексам мадам Клоэт.

Глава 6

Обливаясь холодным потом, я проснулась от какого-то смутного страха, рожденного в тут же забытом сне. Испуганно приподнявшись на локте, я инстинктивно натянула одеяло до подбородка, как будто защищаясь от неизвестной угрозы, и почувствовала себя маленькой и беспомощной в этой огромной кровати под пологом на четырех столбах.
С тяжело бьющимся сердцем я бросила взгляд на стул, которым каждую ночь теперь подпирала дверь. Он стоял, как я его поставила. В замке было тихо, яркий лунный свет наполнял комнату, вливаясь в открытое окно. Ночной ветер, слабо шевеля занавески, принес с гор прохладу, быстро остудив горячую кожу. Испарина, выступившая у меня от страха на верхней губе и на лбу, постепенно исчезла.
Я медленно стала приходить в себя, ощущая сухость в горле и головную боль. Видимо, я слишком переусердствовала за ужином с вином, которое мне то и дело подливал дядя Морис. Наверное, это похмелье разбудило меня, да еще яркая луна, висевшая в ясном небе над горой и светившая прямо в лицо.
Я опять легла на спину, вспоминая ужин прошлым вечером. Желания нащупать свои наручные часы и узнать время не возникло, а те, старинные и позолоченные, что стояли у старомодного шкафа, я не могла разглядеть в глубокой тени у противоположной стены.
Теперь, когда я думала о вчерашнем ужине, он показался мне довольно странным. Габриель подавала сама, сославшись на то, что Мари и девушки рано разошлись по домам. Я никогда еще не видела ее такой дружелюбной, а моего дядю таким общительным. Все блюда были очень вкусными, и я подумала, что это Мари приготовила их, прежде чем уйти. Габриель принесла сначала одну бутылку превосходного искрящегося бургундского, потом вторую...
К моему удивлению, дядя пригласил Габриель посидеть с нами за стаканчиком вина. Она, казалось, пребывала в непривычно приподнятом настроении и рассказывала истории из деревенской жизни, заставлявшие дядю искренне хохотать и вгонявшие меня в краску, поскольку были довольно непристойными. Время от времени они обменивались взглядами, озадачивавшими меня. Создавалось впечатление, что они на самом деле любовники и что после этого затянувшегося ужина их ждет долгожданное свидание.
Хотя дядя Морис беспрестанно и настойчиво предлагал вино нам обеим, я заметила, что сам он пил очень умеренно. К концу ужина его холодные странные глаза изучающе рассматривали нас с Габриель, как будто мы с ней были подопытными экземплярами, над которыми он экспериментировал, испытывая свое бургундское и решая, которая бутылка лучше.
Но избыток вина не произвел никакого воздействия на Габриель. Она встала и принялась собирать тарелки. Ее руки ничуть не дрожали, походка была, как всегда, уверенной и твердой. По всей видимости, ее стареющее, но все еще крепкое тело оказалось гораздо выносливее моего. Сама же я начинала чувствовать сонливость и была вынуждена выйти из-за стола, отчаянно стараясь удержать равновесие. Мы засиделись за ужином слишком долго, и я выпила за один раз гораздо больше бургундского, чем за всю жизнь.
Когда я встала и извинилась, дядя Морис вежливо поднялся вслед за мной и, проводив меня до двери, пожелал спокойной ночи. За его спиной раздавался звон посуды и смех Габриель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51