Я почти смогла забыть и простить убийство беспомощных голубей. Но мне хотелось бы, чтобы у него была экономка получше, чем Габриель, та, которая бы поставила на плиту огромный железный котел, наполнила бы его жирным мясом и свежими овощами для pot-au-feu и позволила этому ароматному вареву созревать, не ослабляя кипения.
Аппетит, возбужденный долгим и насыщенным утром, подсказал мне поинтересоваться у дяди, почему в замке нет pot-au-feu.
Марсо стояли возле своего дома, молча наблюдая, как я отъезжаю. На окраине деревни я сбросила скорость, высматривая Бурже и Этьена, и заметила наконец всех троих, работавших на винограднике. Этьен был без рубашки. Его атлетическую грудь, спину и руки покрывал ровный загар.
Я посигналила, мои новые знакомые выпрямились и посмотрели в мою сторону. Мадлен и Этьен помахали мне, а бедняга Пьер широким жестом снял берет и поклонился.
Я удовлетворенно нажала педаль газа и помчалась к автостраде. В деревушке, похожей на Токсен, я остановилась у бистро, все еще преследуемая мыслями о pot-au-feu. Но когда я спросила об этом блюде, женщина, которая вышла меня обслужить, только рассмеялась:
– Кто захочет это есть, мадемуазель? Это просто суп бедных крестьян, что живут поблизости. У нас есть свежий горячий хлеб и масло с фермы, есть колбаса, сыр, кофе, вино. Жена хозяина делает самые лучшие в округе омлеты, если мадемуазель отведает ее стряпню – не пожалеет.
Я разочарованно удовольствовалась омлетом, решив, что воспитание деда сделало меня в душе крестьянкой и что в следующий раз, когда поеду в Везон, непременно напрошусь пообедать к Мадлен Бурже.
Когда я добралась до Токсена, было уже далеко за полдень. Деревня дремала в теплых лучах солнца, а люди все еще работали на виноградниках, растущих на склонах гор вокруг замка. Я припарковала "мерседес" рядом с древними машинами под огромным деревом и отправилась рассматривать витрины местных магазинчиков. Это не заняло много времени. В темном помещении небольшого универмага я сделала пару покупок и зашла в пекарню за кексами. Вспомнив, что во французской провинции леди в одиночку не посещают винных магазинов, я хотела пройти мимо, но мне навстречу вышел хозяин, улыбчивый полный человек с красноватым цветом лица, свидетельствующим о его неравнодушии к собственному товару.
– Бонжур, мадемуазель. Добро пожаловать в Токсен. Я Анри Клоэт. Надеюсь, ваш дядя, месье Жерар, в порядке?
– Мой дядя вполне здоров, спасибо, месье.
– Не хочет ли мадемуазель стаканчик вина? В доме, конечно. Моя жена вас угостит.
Я улыбнулась и поблагодарила его, сказав, что только что пообедала. Он покачал головой:
– Очень жаль. Мы с Виолеттой видели сегодня утром, как вы уезжали, мадемуазель. Я принес из погреба бутылку нашего лучшего бургундского, на случай если вы заглянете к нам на обратном пути. Но на нет и суда нет. Может, в другой раз? Не так много чужестранцев приезжают в Токсен в это время года, если, конечно, мадемуазель можно назвать чужестранкой.
– Я думала, что здесь часто проезжают люди, направляющиеся к минеральным источникам или в горы, месье Клоэт.
Он невесело засмеялся:
– Вы, наверное, заметили, что дорога к нам редко используется. Большинство приезжих направляются в Массив к источникам через Орийяк. Сюда, к несчастью, они заглядывают, только если собьются с пути. Мы существуем лишь за счет милости вашего дяди, месье Жерара. Работа есть только в поместье. Как блохи на кошке, мы бы все вымерли с голоду без нашего хозяина.
Я нахмурилась:
– Но ведь сюда заходят некоторые туристы? Я сегодня утром повстречала Двух путешественников, которые спрашивали дорогу в Токсен.
Клоэт, улыбаясь, покачал головой:
– Туристы? Сейчас еще не время для туристов. Они обычно приходят в июне, в летние каникулы, и никогда не останавливаются в деревне, идут прямо через лес. Если бы замок был открыт для посещений, все было бы по-другому.
– Но я видела двоих молодых людей, путешественников, месье.
– Наверное, они устали от ходьбы, мадемуазель, и где-нибудь отдыхают. Во всяком случае, здесь они не появлялись.
– Вы уверены? – удивленно спросила я. Жосси и Жюль показались мне довольно решительными ребятами, которые всегда делают то, что говорят.
Клоэт засмеялся:
– Я вполне в этом уверен. Они сюда не приходили. Это ваши друзья, мадемуазель?
– Нет...
– Возможно, они направились в другую сторону, в Массив или в Везон, сократив путь через поля. Когда молодые люди путешествуют, мадемуазель, они не всегда следуют дороге.
Я кивнула. Да и какое они имели значение для меня? Пожав плечами, я отклонила еще одно предложение стаканчика вина и вернулась к машине. Выехав из деревни, я направилась вверх по склону горы, где виднелись каменные стены, окружавшие поместье.
Ворота, которые стояли открытыми, когда я уезжала, теперь были заперты. Я нетерпеливо посигналила, и из своего домика поспешно вышел Пьер Лабрус.
– Мадемуазель понравилась поездка в такой прекрасный день, а? – весело крикнул он. – Альбер Бернар сказал, что вы уехали в Везон. Как там это старое место? Очень много времени прошло с тех пор, как мы с Мари в последний раз были в деревне. Мы жили в доме напротив пекарни. Это был очень хороший дом. Возможно, мадемуазель его видела?
– Дома напротив пекарни, Пьер, теперь стоят без крыш, медленно разрушаются, – ответила я ему. – В деревне заняты только два дома.
Он печально покачал головой:
– Какая жалость, мадемуазель! Я родился в том доме в Везоне, как до меня – мой отец. И теперь единственные люди, живущие в моей родной деревне, – чужаки, не помнящие родства. Они ничуть не заботятся о том, что строили наши отцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51