Число этих голодных и беглых холопов пополнялось свободными голодавшими людьми, которых бескормица заставляла примыкать к холопьим шайкам и разбойничать. Ни одна область Руси не была свободна от разбойников. Они бродили даже около Москвы, и против одной такой шайки Хлопка Борису пришлось выставить крупную военную силу, и то с трудом удалось одолеть эту толпу разбойников.
С 1601 года замутился и политический горизонт. Еще в 1600 или 1601 году, как сообщает Маржарет, явился слух, что царевич Димитрий жив. Все историки более или менее согласились в том, что в деле появления Самозванца активную роль сыграло московское боярство, враждебное Борису. На это есть намеки в наших сказаниях – в одном прямо говорится, что Борис «навел на себя негодование чиноначальников», что и «погубило доброцветущую царства его красоту». Буссов несколько раз повторяет, что Лжедимитрий был поставлен боярами и что об этом знал сам Годунов и прямо в лицо говорил это боярам. В соединении с этими известиями получает цену и указание летописцев на то, что Григорий Отрепьев бывал и жил во дворце у Романовых и Черкасских, а также и рассказ о том, что Василий Иванович Шуйский впоследствии прямо говорил, что признали Самозванца только для того, чтобы избавиться от Бориса. В том, что Самозванец был плодом русской интриги, убеждают нас и следующие обстоятельства: во-первых, по сказаниям очевидцев, названный Димитрий был великороссиянин и грамотей, бойко объяснявшийся по-русски, тогда как польская цивилизация ему давалась плохо; во-вторых, иезуиты, которые должны были стоять в центре интриги, если бы она была польской, за Лжедимитрия ухватились только тогда, когда он уже был готов, и, как видно из послания Папы Павла к Сендомирскому воеводе, даже в католичество обратили его не иезуиты, а францисканцы; и в-третьих, наконец, польское общество относилось с недоверием к царскому происхождению Самозванца, презрительно о нем отзывалось, а к делу его большинство относилось с сомнением.
На основании этих данных, возможно понимать дело так, что в лице Самозванца московское боярство еще раз попробовало напасть на Бориса. При Феодоре Ивановиче, нападая открыто, оно постоянно терпело поражение, и Борис все усиливался и возвышался. Боярство не могло помешать ему занять престол, потому что помимо популярности Бориса, права его на царство были серьезнее прав всякого другого в глазах народа по родству Бориса с угасшею династиею. С Борисом-царем нельзя было открыто бороться боярству, потому, что он был сильнее боярства... а сильнее и выше Бориса для народа была лишь династия Даниловичей (Ивана Даниловича Калиты). Свергнуть его можно было только во имя ее. С этой точки зрения вполне целесообразно было популяризировать слух об убийстве Димитрия, совершенном Борисом, и воскресить этого Димитрия. Перед этим боярство не остановилось.
О замысле бояр, должно быть, Борис узнал еще в 1600 году, и в связи с этим, вероятно, стоят опалы Бориса. Первая опала постигла Богдана Бельского. Он был сослан при Феодоре, но потом прощен, так что ему позволили было вернуться в Москву. Около 1600 года Борис отправил его в степь строить на реке Северском Донце городок Царев-Борисов. Бельский очень ласкал там рабочих людей, кормил их, искал их расположения и показался опасным Борису. О том, за что он именно пострадал, передают различно, но его внезапно постигла опала, мучения и ссылка. Вообще, это дело Бельского очень темно. Несколько больше мы знаем о деле Романовых. После Бельского пришел их черед. Романовых было пять братьев Никитичей: Феодор, Александр, Михаил, Иван и Василий. Из них особенной любовью и популярностью в Москве пользовался красивый и приветливый Феодор Никитич. Он был первым московским щеголем и удальцом. (Примеряя кому-либо платье, если хотели сказать комплимент платью и хозяину его, выражались, что оно сидит, «как на Феодоре Никитиче».) В 1601 году все эти Романовы были сосланы со своими семьями в разные места, и только двое из них (Феодор и Иван) пережили свою ссылку, остальные же умерли там, хотя и не по вине Бориса. Вместе с Романовыми были посланы и их родственники – князья Черкасские, Сицкие, Шестуновы, Репнины, Карповы. Летописец повествует, что Романовы пострадали от ложного доноса их человека – второго Бартенева. Бартенев по уговору с Семеном Годуновым, обвинил их в том, что у них было на Бориса «коренье». До нас дошло любопытное дело о ссылке Романовых; в нем имеются инструкции царя, чтобы со ссыльными боярами обращались мягко и не притесняли их. Этот документ отлично оправдывает Бориса от излишних обвинений в жестокости во время его царствования. Хотя необходимо сознаться, что при его опалах было много пыток, пострадало много людей и развелись доносы многочисленные, даже в сравнении с эпохою Грозного. В своих многочисленных опалах, следовавших за ссылкою Романовых, Борис почти не прибегал к казни, хотя для него дело стояло и очень серьезно, преследуя бояр, не пропуская никого за польскую границу, он, очевидно, с тревогой искал нитей того заговора, который мог его погубить призраком Димитрия, и не находил этих нитей. Они от него ускользают, а через несколько времени в Польше является человек, который выдает себя за спасенного царевича Димитрия.
Неизвестно, кто он был на самом деле, хотя о его личности делалось много разысканий, и высказано много догадок. Московское правительство объявило его галицким боярским сыном Гришкой Отрепьевым только в январе 1605 года. Раньше в Москве, вероятно, не знали, на кого подумать и кем назвать Самозванца. Достоверность этого официального показания принимали на веру все старые наши историки, принимал и С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150