Подняв бокал, провозгласил тост за их успех, за успехи всех летчиков, отличившихся в тот день и начавших новый отсчет боевой истории полка.
На следующий день на всю страну прозвучало сообщение Совинформбюро о победе наших летчиков на море. А в специальной листовке, выпущенной политотделом дивизии, отмечалось, что «за последнюю неделю боевых действий летчики 51 МТАП добились замечательных результатов. Разгромив несколько вражеских караванов, они довели счет потопленных кораблей до ста».
Март, март… Это не только непролазная грязь на раскисшем аэродроме и водяные фейерверки на взлетной полосе при посадке. Это – ласковый бодрящий морозец по утрам, грачиный грай в соседней березовой роще, сказочная чистота и прозрачность небесной лазури, волнующе-пьянящее дыхание весны…
Что-то в поведении начальника связи старшего лейтенанта Володи Быкова в последнее время стало казаться мне странным. Уж очень часто стал он докладывать примерно так: «Товарищ майор, если что, я – на полковой радиостанции. Надо проверить.»
Все прояснилось в тот день, когда Макарихин сбил «сотый». Тогда, проводив в воздух все экипажи, мы с Быковым зашли на радиостанцию. Дежурила Фаина Мошицкая. Не успели спросить ее о связи с самолетами, как она, предупреждая вопрос, сказала: «Пока молчат, Володя». Тут же залилась краской и с виноватой улыбкой взглянула на меня. Смутился и Быков, стоял, опустив голову.
Вечером во время торжественного ужина я спросил его:
– Это серьезно у тебя? Или просто так…
– Серьезно, товарищ майор. Мы любим друг друга.
– Подумай хорошенько. Проверьте себя. Любовь должна пройти через всю вашу жизнь. – Сказал, а сам подумал: «Война – войной, а жизнь все равно берет свое. Вот встретились два молодых человека и пришла к ним любовь. И никакая война, никакая самая что ни есть суровая обстановка не в силах помешать этому. Жизнь!»
Не в пример другим частям, у нас в полку девушек было до обидного мало: несколько радисток да пара-другая в подразделениях обслуживания. Конечно, не подвешивать же им, с их слабыми руками, наши многотонные торпеды и бомбы. Надо сказать, присутствие представительниц слабого пола очень благотворно влияло на наших ребят. Привыкали следить за своим внешним видом, из лексикона исчезали крепкие словечки. А каким вниманием окружали девушек на концертах полковой самодеятельности, на вечерах отдыха! Вот хотя бы наш «писарчук» Соня! Каждому хотелось потанцевать непременно с ней. А она отдавала предпочтение штурману Николаю Конько. И хорошая потом получилась пара!
Попросил разрешение на брак и Быков. Что-то засомневался я и не спешил давать согласие. «Адвокатом» выступил майор Добрицкий:
– Ну, чего людей мучаешь? Любовь у них. Настоящая, чистая, светлая – дай бог каждому.
Попробуй тут не согласиться! Мы всем полком справили свадьбу Володи с Фаиной. Веселая получилась. Мне пришлось исполнять роль посаженного отца.
– Рада? – спросил я Фаину.
– Очень! Спасибо вам, Иван Феофанович!
– Мне-то за что?
– За все, за все… Ух, и заживем мы с Володей!
И на самом деле у них сложилась крепкая и счастливая советская семья.

Часть 13
На пределе сил

Боевое напряжение возрастало с каждым днем. Успешное наступление сухопутных войск, громивших врага уже на его территории, вселяло надежду на скорое победоносное окончание войны. Победа! Она была желанной и близкой. И во имя ее достижения люди действовали на пределе сил и возможностей. Теперь уже повторный вылет в течение дня не считался, как прежде, чем-то из ряда вон выходящим, Все силы, всю волю – победе!
Приятно, конечно вспоминать о наших успехах в боях, о маленьких и больших праздниках в нашем дружном фронтовом коллективе. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Из документальной повести – тем более. К сожалению, завоевание господства на море и в воздухе давалось нам дорогой ценой.
Конец марта принес немало огорчений, а 26-е число черной краской вписалось в историю полка. В этот день мы потеряли двух прекрасных летчиков, двух командиров звеньев. Лейтенант Г.Г. Еникеев после успешно проведенной атаки задержался над целью чтобы сфотографировать результаты удара своей группы, и был сбит огнем вражеских зенитчиков. Это был настоящий воздушный боец, на его счету числилось 8 потопленных транспортов противника. Он любил точность во всем. Нередко плохая погода, сильное противодействие зенитной артиллерии не позволяли точно определить результаты атаки. В штабе в таких случаях даже брали под сомнение боевые донесения экипажей и засчитывали либо минимум уничтоженных объектов, либо не засчитывали вовсе. Еникеев до конца хотел быть честным…
А к вечеру пришло еще одно печальное сообщение. Лейтенант И.И. Репин, кавалер четырех орденов Красного Знамени, потопил в Данцигской бухте сторожевой корабль, но и его самолет получил серьезные повреждения. Дотянуть до своего берега летчику не удалось и он был вынужден приводниться на море. Вскоре наш торпедный катер, специально посланный из местечка Шветойя за экипажем, подобрал целых и невредимых, но изрядно промерзших Репина, штурмана звена лейтенанта В.П. Лонского и стрелка-радиста сержанта Н.С. Самойлова. Катер взял курс к берегу. Но тут налетели фашистские истребители и в упор расстреляли его. Суденышко загорелось и взорвалось. Никто из находившихся на нем не спасся.
Это были тяжелые утраты.
Наше базирование в непосредственной близости к морским коммуникациям доставляло немцам немало неприятностей. Чтобы как-то ограничить действие торпедоносцев, противник сосредоточил на Балтике значительные силы своей истребительной авиации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57