План операции и схемы взаимодействия всех участвующих в ней частей были разработаны штабом ВВС флота настолько четко, что в процессе выполнения задачи не потребовалось вносить никаких корректив.

* * *

Утро 16 июля. В штабной комнате всю ночь провели ведущий группы топмачтовиков И.Н. Пономаренко и штурман его экипажа, флагштурман полка Г.А. Заварин. Они готовились к детальной проработке задания с летчиками и штурманами участвующих в операции экипажей. Очень важно было все предусмотреть, уточнить, проверить, согласовать. Время бежало неумолимо быстро, и вот уже первый косой лучик выглянувшего из-за горизонта солнца пробился в окно и лег на расстеленные на столе карты.
– Не мешало бы вздремнуть немного, – с наслаждением потянувшись, предложил Пономаренко. – Денек предстоит тяжелый.
– С отдыхом, дорогой мой, ничего не выйдет, – посмотрев на часы, ответил Заварин. – Скоро офицеры явятся.
– По плану они должны прийти только через два часа.
– Ошибаешься, Илья. То – по плану. А так – жди с минуты на минуту. Если уж мы с тобой, прожженные воздушные волки, волнуемся перед вылетом на это задание, то остальные и подавно.
Заварин как в воду глядел. Командир эскадрильи капитан И.В. Тихомиров, летчики Сачко и Шилкин вместе со своими экипажами пришли гораздо раньше назначенного времени. Но в помещение командного пункта не вошли, молча ждали у входа. Все оживились, когда прибыли командир 8-й авиадивизии полковник А.Н. Суханов, а вместе с ним командир нашего полка майор Кузнецов и начальник штаба капитан Иванов.
Командир полка поставил боевую задачу. Затем тщательно обсудили будущие действия каждого экипажа: в полете, особенно при подходе к цели, во время атаки и при выходе из нее.
Уточняя задание, полковник Суханов подчеркнул:
– Особенно обращаю ваше внимание на строгое выдерживание времени атаки. Этот элемент играет очень большую роль при тесном взаимодействии такого количества самолетов. Не забывайте и о противозенитном маневре: ПВО в районе Котки очень сильная.
Суханов попросил летчиков поделиться своими мыслями о предстоящей операции. Высказались все командиры экипажей. Разговор шел, главным образом, о том, откуда лучше заходить для атаки на крейсер. Пришли к выводу, что целесообразней всего не со стороны залива, а через город, на большой скорости, прижимаясь вплотную к крышам домов.
После проработки задания на КП экипажи получили время для отдыха, в котором особенно нуждались Пономаренко и Заварин. Потом все собрались у своих самолетов, где еще раз все уточнили, проверили и согласовали.
Перед вылетом мы с начальником штаба Ивановым подошли к машине Пономаренко. Стрелок-радист уже сидел на своем месте, а командир и штурман о чем-то возле стремянки.
– Волнуешься? – спросил я Илью.
– Волнуюсь, – признался он.
– Его волнение только до штурвала, – усмехнулся Заварин. – Как возьмет в руки, сразу станет, как железный…

* * *

Поднялись в воздух точно в назначенное время. Первым – Пономаренко, за ним лейтенант Шилкин, потом лейтенант Тихомиров с ведомым лейтенантом Сачко. Рев моторов, удаляясь, смолк где-то у горизонта, а с ним растаяла в небесной дали и неясная черточка последнего самолета. Над аэродромом повисла тревожная тишина.
Других вылетом в то предвечернее время не предполагалась, но никто не уходил с аэродрома. Летчики, техники, механики собирались группками, коротко перебрасывались парой-другой слов и умолкали. Разговора не получалось, мысленно каждый из нас был с теми, кто улетел на задание, вместе с ними переживал то, что могло случиться и на маршруте и в момент атаки.
– Летят! – крикнул, наконец, кто-то.
Показался первый самолет, за ним еще два.
– Пономаренко, Тихомиров, Сачко, – безошибочно определил приземлившиеся самолеты стоявший рядом техник. – Нет Шилкина.
Я молча смотрел на выходящего из самолета Пономаренко.
– Задание выполнили, – коротко бросил Илья. – А вот экипаж Шилкина потеряли… – Он горько сморщился, махнул рукой и пошел к штабу.
Только вечером, когда экипажи немного «отошли», когда спало первое возбуждение, удалось выудить из Ильи скупые подробности минувшего боя.
– Ну что? Маршрут прошли строго по расписанию. «Ниобе», как сообщила разведка, стоял на восточном рейде, находился на плаву, но с креном. Неподалеку – крупный транспорт и более десятка всякой портовой мелочи: шхуны, катера, мотоботы. По радио дал команду: «Выхожу на цель. Со мной Шилкин, Сачко и Тихомиров – атаковать транспорт». Развиваю максимальную скорость. Нас обнаружили. С земли, с кораблей хлынуло навстречу море зенитного огня. Резко маневрирую, бросаю самолет из стороны в сторону. Крейсер держу на курсовом углу 90 градусов левого борта. Бомбы сбросил с минимальной дистанции. Обе взорвались в центральной части крейсера. На выходе из атаки обернулся и увидел жуткую картину: из дымного облака падают в воду обломки самолета Шилкина. Машина взорвалась. Видно, прямое попадание зенитного снаряда…
Тихомиров и Сачко тоже видели момент гибели своих товарищей. И словно мстя за них, нанесли удары с высокой точностью. Маневрируя, Тихомиров вывел топмачтовик на транспорт и решительно атаковал. От взрыва двух тысячекилограммовых бомб транспорт разломился пополам и тут же затонул. Сачко атаковал крейсер. Одна из его бомб разнесла кормовую часть корабля. Улетая, летчики наблюдали, как «Ниобе» медленно погружался в воду. Три наши бомбы сделали свое дело.
– Почему же крейсер стоял с креном? – поинтересовался я.
– Поработали «петляковы». Подполковник Раков и его ребята постарались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57