Попали в сводку Совинформбюро и мы, летчики. О нас сообщалось: «Авиацией Краснознаменного Балтийского флота потоплен в Балтийском море транспорт противника водоизмещением в 4000 тонн. В Финском заливе советские летчики атаковали и пустили на дно немецкий транспорт».
Разве тут уснешь? А какими будут результаты наших завтрашних боевых вылетов? До старта еще несколько часов, а хотелось, чтобы они прошли как можно скорее. В море, скорее в море, в настоящее дело! На фронте ни один вылет не обходится без риска, мы даже к учебным полетам на полигон готовились, как к боевым, потому что никогда не исключалась встреча с вражескими истребителями: расстояние-то – всего ничего! Начальник штаба полка капитан Иванов рассказал мне в первые дни знакомства, как в июне, во время тренировочных полетов из облаков внезапно вывалились четыре «мессера», подкрались на малой высоте и сходу атаковали торпедоносцев. Сбили один «Бостон», экипаж во главе с младшим лейтенантом М.И. Жестковым погиб… Даже наши недавние дальние полеты на разведку вражеских коммуникаций представлялись невинной прогулкой по сравнению с тем, что ждало нас завтра. Я чувствовал необычайный прилив сил, душевный подъем, словно мне представляло идти не в бой, а участвовать в показе фигур высшего пилотажа, как это бывало на праздниках воздушного флота в памятные довоенные годы!

* * *

…Пять часов утра. Все экипажи уже на аэродроме. Собрались на КП. Командир полка майор Ситяков уточнил задачу, подробно разработал схему атаки, привязав ее к району боевых действий: развертывание групп, развертывание пар, выход на цель и сбор после атаки. Еще раз напомнили летчикам о противозенитном маневре и взаимодействии топмачтовиков с торпедоносцами, об осмотрительности – вражеские истребители могли появиться в любой точке маршрута.
– Помните, наши цели – транспорты, и покрупнее, конечно, – сказал в заключении командир полка.
Флагштурман майор Заварин попросил у командира разрешение дать парочку полезных советов.
– Пожалуйста, пожалуйста, Григорий Антонович, – охотно согласился Ситяков, зная, что Заварин не любит пустословия, и у него, обладавшего самым богатым в полку боевым опытом, наверняка рекомендации будут существенными.
– Прошу иметь в виду, – начал флагштурман, – что для перевозки войск противник использует самые быстроходные суда. Составленные из них конвои совершают переходы со скоростью пятнадцать узлов, а то и немногим больше. Сопровождать их могут не только сторожевики и тральщики, но и эсминцы и даже крейсера. Исходя из этого и нужно делать расчеты на встречу. Понятно, да?… И еще одно, – продолжал он после короткой паузы. – Наша торпеда, как вы знаете, парогазовая и в движении оставляет на поверхности воды след из пузырьков. Поэтому, чтобы противник, даже заметив ее, не успел сманеврировать, лучше всего устанавливать дистанцию сбрасывания в 600–700 метров.
Последним напутствовал летчиков майор Добрицкий. Как всегда, он говорил тепло, проникновенно, и его слова о предстоящем испытании нашего мастерства, нашей выдержки и нашего мужества каждому запали в душу.
Экипажи направились к самолетам. Начальник штаба капитан Иванов тихонько придержал меня за локоть.
– Ты, Иван, смотри там… осторожней. Не лезь на рожон…
Я легонько обнял его, похлопал по плечу: мол, не беспокойся, все будет в порядке.
– Погода на маршруте и в районе цели хорошая, так что…
– Это плохо, – в тон ему отозвался я. – Пикировщикам такая годится, а нам – облачка бы сверху.
Он проводил меня взглядом. И у меня на сердце стало теплее: хорошо, когда на земле у тебя остается друг.
У самолетов бурную деятельность развил майор Добрицкий. Тут и там пестрели боевые листки. Возле парторгов и комсоргов группками сидели люди – проводились беседы. Сам Григорий Васильевич стремился обойти все экипажи, подбодрить вниманием, парой теплых слов. А эти слова ох как нужны тем, кто вылетал, да и тем, кто оставался. Хотя все верили в успех, в победу, морально готовили себя к встрече с врагом, сердца нет-нет да и сжимались в тревоге: «Не в последний ли раз? Война есть война!»
«Бостон» спереди напоминал издали птицу. Вот только подвешенное под брюхом матово поблескивающее сигарообразное тело торпеды не позволяло развивать родившийся было по ассоциации образ. Штурман капитан П.Н. Сазонов и стрелок-радист старшина Ю.А. Волков уже готовили свои места. Подбежал механик Н.А. Стерликов, доложил о готовности самолета к выполнению боевого задания.
Моя группа вылетала второй, после группы Ситякова, времени оставалось еще достаточно. Я безусловно верил нашим техникам, ничуть не сомневался в готовности машин, но все же, следуя укоренившейся с годами привычке, обошел вокруг самолета, бегло осмотрел его, Почувствовал вдруг какую-то расслабленность – видимо, отдыхал все-таки маловато. Я знал: стоит сесть на свое место в машине – все пройдет. Невольно вспомнилось: кода наши улетали топить фашистский крейсер «Ниобе» и я спросил у майора Пономаренко, волнуется ли он, его штурман Заварин усмехнулся и сказал: «У него волнение – только до штурвала…» И в самом деле, стоило мне очутиться на привычном пилотском месте, почувствовать в руках упругую податливость штурвала – всю расслабленность как рукой сняло.
В небо взметнулась зеленая ракета – сигнал для взлета группы командира полка. Один за другим четыре «Бостона» взмыли в небо и скрылись за горизонтом.
Через установленное время на старте вспыхнули еще две зеленые ракеты – разрешение на взлет второй группы. Включаю зажигание, и двигатели послушно отзываются ровным гулом, отчего весь корпус мелко-мелко вибрирует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57