Мы знаем, что против нашего мнения поднимется целый хор недобросовестны
х или непонятливых публицистов, что нас обвинят в отсталости, в варварст
ве, в невежестве и даже в фанатизме! Эти клеветы нам не страшны. Но неужели
не найдется людей, способных рассмотреть вопрос хладнокровно и на основ
ании простой логики? Или требование логики в сочинениях большей части на
ших публицистов Ц есть требование неумеренное?…

Отчего евреям в России имет
ь ту равноправность, которой не дается нашим раскольникам?

Москва, 26 мая 1862 г.
Статья об евреях, помещенная в № 19 «Дня», произвела, как и следовало ожидат
ь, истинный взрыв негодования во многих, преимущественно петербургских
журналах, служащих по прогрессивной и либеральной части. Впрочем, кроме
одной статьи, принадлежащей московской газете и на которую мы не замедли
м отвечать, остальные, именно петербургские журналы, не представили ника
кого серьезного возражения: большая часть из них, имея во главе или в хвос
те «Северную почту», только провозгласила хором отсталость и «косность
» редакции «Дня» и дала публике новое свидетельство своего благородств
а, своего либерализма, своего великодушия, своего сочувствия к меньшей б
ратии вообще, и к угнетенным в особенности.
Сочувствие к угнетенным! Какие чудесные слова! Сколько в них нравственно
й красоты и великой, утешительной для общества прогрессивной силы! Как ж
е не ценить такое направление в нашей литературе, как же не отдать справе
дливости петербургским журналам и газетам, друг перед другом отличающи
мся широтою и возвышенностью чувств, от «Гудка» до фельетонов официальн
ого органа Министерства вн. дел с г. Василием Заочным включительно?
И действительно, наблюдать это литературное явление со стороны Ц в высш
ей степени интересно. Не раз задавали мы себе вопрос: то сострадание к чел
овечеству Ц есть ли оно искреннее движение общественной совести, одним
словом Ц явление, порождаемое положительными нравственными требовани
ями общества, Ц или же только выражение протеста, вполне законного, прот
ив гнетущей силы, Ц сочувствие неразборчивое, отвлеченное, не справляю
щееся с действительностью, основанное не на любви к добру, а на отрицании
зла? Разумеется, первое, т. е. любовь, несравненно труднее, потому что требу
ет от человека положительных дел и жертв, и вообще Ц проявлений реальны
х, второе же Ц гораздо легче и может дешевым способом поставить человек
а в красивое общественное положение, но тем не менее и оно Ц явление впол
не законное, почтенное и утешительное. Мы готовы были бы охотно признать,
что сострадательность нашей литературы проистекает из того или другог
о источника, если бы она не переходила так часто в приторную и пошлую сент
иментальность, если б в ней было более знания дела (мы, конечно, разумеем з
десь не «Мертвый дом» г. Достоевского, не «Основу», да и вообще имеем в вид
у не отдельные статьи в том или другом периодическом издании, а главный, о
бщий, господствующий характер их направления), Ц если б, наконец, нас не с
мущало следующее постоянное противоречие.
Те петербургские органы литературы, которые по преимуществу щеголяют «
демократическим» направлением, а следовательно, и состраданием к народ
у, к угнетенной меньшей братии вообще, Ц не только оказывают полнейшее п
резрение к народу, но постоянно оскорбляют и, так сказать, нравственно уг
нетают самые заветные стороны его духа, его святыню, его убеждения, его ве
ру, его народность Ц одним словом, то, что для него дороже всего на свете! Д
олжно быть, любить человечество вообще Ц еще не значит любить человечес
тво русское, которое обувается в лапти, сапоги, смазываемые дегтем, и одев
ается в нагольные тулупы; наконец, даже и любить русское человечество с е
го демократической одеждою Ц еще вовсе не значит уважать его, его духов
ные и гражданские требования… Наши чувствительные демократы обыкновен
но создают из народа какой-то идеал по образу и по подобию своему, и тольк
о в этом виде ему и сочувствуют, не признавая за ним никакого права быть са
мим собою и нисколько не чинясь с истинным образом народным, как скоро за
мечают в нем несходство со своим идеалом. Они даже не прочь в таком случае
прибегнуть и к диктаторскому жезлу или просто к палке Петра Великого, чт
обы сим сострадательным способом вогнать народ в рамки своего демократ
ического подобия!
Итак, мы нисколько не верим тому широкому и великодушному состраданию к
угнетенным, тому сочувствию к народу, которое знать не хочет коренных ос
нов русской, до сих пор нравственно угнетенной народности, как и вообще н
е верим петербургскому демократизму: мы решительно считаем его одного п
оля ягодой с петербургским аристократизмом, бюрократизмом и со всем тем
, против чего он ратует: все они выросли на одной и той же почве, лежащей гне
том поверх русской земли, наследовали тот же дух петровского презрения к
русскому народу, хотя бы причесывались а la moujick, щеголяли в поддевках и толк
овали о земстве!…
Наконец есть еще третье объяснение Ц и едва ли не самое истинное Ц того
«благородного негодования», которым преисполнились петербургские жур
налы по поводу евреев и вообще преисполняются при каждом удобном случае
. Оказывается, что мы, русские (т. е. русское образованное общество), не толь
ко в области мысли, но и в области чувства, любви, сострадания не умеем быт
ь самостоятельными и платим дань подражательности Западной Европе. Дей
ствительно, разве мы не хлопотали об уничтожении постыдного торга африк
анскими невольниками еще лет за 25 до освобождения наших крепостных?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10