— Да?..
Кикудзи вдруг сел на пол, прямо в передней. Горничная бросилась к нему с дзабутоном.
Перед глазами Кикудзи снова всплыло отвратительное родимое пятно, закрывавшее у Куримото половину левой груди, этот след дьявольской руки на ее теле. Казалось, стоит Кикудзи поднять глаза от туфель, которые он снимал, и перед ним возникнет эта черная рука.
Кикудзи не видел Тикако с прошлого года, с того дня, как он продал дом и всю чайную утварь. Отношения с этой женщиной прервались сами собой, во всяком случае так ему казалось. Неужели Тикако все-таки сыграла какую-то роль в его женитьбе на Юкико? Очевидно, да, если знала об их свадебном путешествии и даже о номере в гостинице позаботилась. Для Кикудзи это было полной неожиданностью.
Он бросил взгляд на жену, но Юкико, кажется, не обратила внимания на слова портье.
Их повели по длинному, похожему на туннель, постепенно спускавшемуся к морю коридору. Они шли уже долго, а коридор все не кончался. Время от времени попадались боковые проходы — несколько ступенек в сторону, — ведшие в номера. Номер, называвшийся «Чайный павильон», оказался в самом конце коридора.
Они вошли в комнату, довольно просторную, около восьми татами. Кикудзи разделся. Юкико тут же взяла у него пальто.
Он быстро обернулся к ней. Юкико, как видно, уже вступила в роль жены.
У стола лежало квадратное татами, прикрывавшее очаг.
— Главное помещение для чайной церемонии рядом, — сказал портье, внося в комнату чемоданы. — Я повесил котелок над очагом… Котелок, правда, не ахти какой, но…
— Как, — вновь удивился Кикудзи, — соседняя комната тоже оборудована под чайный павильон?
— Да, в вашем номере четыре комнаты, считая и эту, самую большую, и все они оборудованы для чайных церемоний. Ведь мы скопировали планировку номеров «Санкэй-эн», в Иокогаме.
— Да? — сказал Кикудзи, хоть ничего не понял.
— Оку-сан, — портье поклонился Юкико, — в соседней комнате все приготовлено, так что, как только вы пожелаете…
— Хорошо, — ответила Юкико, складывая свое пальто, — попозже я туда загляну… Какое море красивое! — Она поднялась и посмотрела на море. — На пароходах огоньки…
— Это американские военные корабли.
— Как? В Атами американские военные корабли? — Кикудзи тоже поднялся. — Какие-то они уж очень маленькие…
— Но их много, пять, кажется…
Над палубами кораблей, примерно посередине, горели красные огоньки.
А городских огней отсюда не было видно, их заслонял небольшой мыс. Лишь район бухты Насикэ-ура лежал как на ладони.
Вошла горничная, принесла простой чай. Потом оба, и горничная и портье, откланялись, что-то пожелав молодоженам.
Полюбовавшись ночным морем, Кикудзи и Юкико уселись у жаровни.
Юкико раскрыла свою сумку и вынула оттуда помятую розу.
— Бедный цветок… Как жаль…
Эта роза одна-единственная осталась от букета. На Токийском вокзале Юкико передала букет кому-то из провожающих, ей было как-то неловко садиться в поезд с большим букетом.
Она положила цветок на стол и увидела мешочек для ценных вещей, его надо было сдать на хранение.
— Что ты в него положила?
— Сюда полагается класть ценные вещи…
Кикудзи взял розу. Юкико, взглянув на него, спросила:
— Розу?
— Нет… Моя драгоценность слишком велика для этого мешочка. Да и вообще я не могу отдавать ее на хранение…
— Почему?.. — сказала Юкико и тут же поняла, на что он намекает. — Впрочем, я тоже не могу отдавать на хранение мою драгоценность.
— А где твоя?
Юкико, видно, постеснялась показать на него, она опустила глаза и только сказала:
— Здесь…
Из соседней комнаты послышалось бульканье кипевшей в котелке воды.
— Осмотрим чайный павильон?
Юкико кивнула.
— Вообще-то у меня особого желания его осматривать нет, — добавил Кикудзи.
— Ну, как же… Ведь специально для нас приготовили.
Они прошли через коридорчик, ведущий в чайный павильон, Юкико по всем правилам осмотрела токонома. Кикудзи не вошел внутрь, остался стоять на татами, у входа. Он ядовито сказал:
— Вы говорите, специально для нас приготовили. А не кажется ли вам, что и здесь Куримото распорядилась?
Юкико ничего не ответила, только взглянула на мужа. Потом подсела к очагу, словно собираясь готовить чай, но сидела неподвижно, ожидая, очевидно, что еще скажет Кикудзи.
Он тоже сел у очага.
— Мне бы не хотелось начинать этот разговор, но так уж получается… Я содрогнулся, когда в вестибюле услышал ее имя. Эта женщина преследует меня, словно злой рок. Все, все с ней связано, и моя вина и мое раскаяние…
Юкико едва заметно кивнула.
— Куримото до сих пор вхожа в ваш дом? — спросил Кикудзи.
— Она долго не приходила. После того, как прошлым летом отец на нее рассердился.
— Прошлым летом? Ведь тогда Куримото как раз и сказала мне, что вы, Юкико-сан, вышли замуж.
— Боже! — воскликнула Юкико и широко раскрыла глаза, словно о чем-то догадавшись. — Наверно, это произошло в одно и то же время. Госпожа Куримото пришла к нам и сделала предложение — не от вас, а от другого человека… Вот тогда-то отец и разгневался. Он сказал, что одна и та же сваха не имеет права делать предложение его дочери от разных лиц. Сказал, что это похоже на издевательство — мол, в одном месте не выгорело, так она пытается в другом. Я была очень благодарна отцу, он как бы помог мне выйти за вас замуж.
Кикудзи молчал.
— А госпожа Куримото не осталась в долгу, — продолжала Юкико. — Она сказала: «Митани-сан околдован» — и рассказала про госпожу Оота. Мне стало так гадко! Я вся задрожала и никак не могла унять дрожь. Не знаю уж и почему, противно, что ли, было. Но, наверно, я все еще мечтала выйти за вас, потому и дрожала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56