- Чем же лечат здесь больных?
- О, совершенно нейтральными препаратами. Они снимают агрессию, делают существование человека более комфортным.
- Например?
- Димедрол... Сульфазин... Ну да названия вам вряд ли что скажут.
- А галоперидол? - спросила Марина.
Аркадий Борисович на мгновение остановился, его костистая рука еще крепче стиснула плечико Марины.
- Откуда вы знаете это средство?
- Читала где-то...
- Ну, что ж... Тоже неплохое средство. Оно помогает нам бороться с человеческими недугами.
Неожиданно дверь одной из комнат отворилась, Марина и Моров повернули головы.
В комнате были покрашенные в белый цвет решетки. А за решетками множество детских голов, стриженых наголо. Лица худые, зрачки у всех настолько расширены, что, казалось, их глаза - сплошные черные тоннели, ведущие в никуда.
У большинства детей на лбу были швы. У кого-то зажившие, зарубцевавшиеся, у кого-то совсем свежие. Были и дети в марлевых повязках видимо, операции сделали совсем недавно.
А у одного подростка на лбу не было ни шрама, ни повязки, зато была вытатуированная надпись: "Врачи - пидары".
- Что это? - в ужасе спросила Марина, когда мгновенно оказавшийся рядом лаборант запер дверь на ключ.
- Просто плохо заперли дверь, - усмехнулся Моров.
- Но что - там?
- Там - пациенты, на которых уже не действует галоперидол.
- И чем же их лечат?
- Их уже бесполезно лечить. Они безнадежны.
- Зачем же их здесь держат?
- Они бесполезны для общества. Но еще могут послужить науке.
- Каким образом?
- Некоторым из них мы делаем лоботомию. Вы знаете, замечательные успехи. Отсечение лобных долей головного мозга приводит, правда, к потере личности, но о какой, пардон, личности можно говорить применительно к полному идиоту или буйно-помешанному... Зато больной становится абсолютно управляем.
- Но это жестоко... Гитлер...
- А, перестаньте. Гитлер утвердил программу эвтаназии - физического истребления душевно больных. Мы поступаем куда гуманней, мы им оставляем жизнь. И я надеюсь, что нам удастся обучить больных после проведения лоботоми ухаживать за собой, совершать какие-то элементарные физические действия... Представляете? Мы сделаем больных - больных душевно - физически здоровыми рабочими. 3амечательно! Огромная помощь народному хозяйству.
- Но как они попали в институт?
- Это отработанный материал, - равнодушно ответил профессор. - В стране закрываются психиатрические клиники, интернаты... Этих придурков просто нечем корить. А мой институт, так сказать, на хозрасчете, мы сами окупаем свои исследования, сами финансируем работу ученых и содержание лабораторного материала. И, если все получится как надо, мы сможем поставлять в частные структуры послушных, не склонных к стачкам и политическим противостояниям рабочих...
- Рабов?
- Зачем так социально вульгаризировать серьезную научную проблему. Раб - это живое существо, он страдает от рабства. Мои пациенты уже перешагнули через страдание. Они просто работают. И довольствуются самой простой грубой пищей. Они становятся полезными элементами новой социальной системы.
- Вначале димедрол, потом галоперидол, затем лоботомия, потом...
- Потом - суп с котом, или просто суп. Как вы насчет того, чтобы слегка перекусить в нашей столовой? У нас прекрасно кормят.
- Что-то после вида этих изможденных детей у меня пропал аппетит.
- Вы подумали, что мы их морим голодом? Как не стыдно, Мариночка... Если хотите, можете пройтись по палатам и убедиться, что им дают все: рисовую кашку на молоке, белый хлеб с маслом и сыром, молочный суп с макаронами и кофе со сливками и булочкой. Они такие худенькие, потому что выздоравливают после операции.
- А тот, что до операции? Он почему такой тощий?
- А он уже трижды от нас убегал. Намается по вокзалам и подъездам, наголодается, дурачок, и все равно к нам возвращается.
- Добровольно?
- Ну, не совсем: мы уже вложили в него средства, - пробовали на нем различные препараты. Теперь он - ценное для нас институтское имущество. Милиция помогает вернуть сбежавших.
Разговор продолжался уже в столовой, если так можно назвать роскошное помещение на первом этаже, после евроремонта украшенное современными модернистскими скульптурами и фресками и, как ни странно, довольно приличными, "штучными" сюрреалистическими картинами.
- Это работы наших научных сотрудников и некоторых пациентов, - сказал Моров.
- И кто ж из них более безумен? - не удержалась Марина.
- Вы знаете, Мариночка, психически абсолютно здоровых людей нет.
- Пока им не сделали лоботомию? - опять не удержалась Марина.
- Да... Если хотите, да! Давайте отбросим все это наносное лицемерие, все эти придуманные фарисейские законы так называемого цивилизованного общества. Взгляните на проблему реально, трезво... В каждом обществе есть верхушка, люди, занимающие особо привилегированное положение. Элита. И есть, - ну, назовите это как угодно, - толпа, быдло, электорат...
- Электорат? Это интересно...
- А что? Вы действительно думаете, что люди голосуют разумом? Нет, деточка, ошибаетесь. Они голосуют за того, на кого им покажут средства массовой информации, родные и близкие, вожди, вызвавшие у них безграничное доверие. Управлять электоратом, как это ни покажется странным, проще, чем вы думаете...
- Проще, сложнее... Для меня важно, что это незаконно.
- Ах, деточка, и эти категории условны. Законно, незаконно. По законам, установленным человеком - одно решение, по божеским законам другoe.
- И все же, раз мы живем в цивилизованном обществе, в котором установлены те или иные законы, их и должно придерживаться.
Она нервно глотнула компота из ананасов с свежемороженной ежевикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145