К тому же стара я уже моделью быть. Мне скоро тридцать.— Много!— Для модельного бизнеса — очень много. — Беверли кивнула. — Там таких называют динозаврами.— Кого, например?— Синди Кроуфорд, Линду Эвангелисту, — небрежно бросила Беверли. — Всех, кому за тридцать.— Вот это да!— Так что скажешь? Не хочешь попробовать? Заработать настоящие деньги? У Уитни Хьюстон так и получилось: она сначала стала преуспевающей моделью, а уж потом певицей.— Может, поймать вас на слове? — неуверенно произнесла Либерти.— Обязательно! — поддержала Беверли, доставая смертоносный пинцет. — А теперь сиди спокойно, не шевелись, сейчас мы с твоими бровками разберемся.Либерти со страхом поняла, что отказываться поздно.— Откинь голову назад и расслабься, — приободрила ее Беверли.— А больно не будет?— Немножко, может, и будет. — Беверли стала выщипывать волоски.— Ой! — закричала Либерти, чуть не выпрыгнув из кресла. — Больно!— А ты как думала? — небрежно отозвалась Беверли. — Красота требует жертв. Сама никогда не выщипывала?— Нет, — скривилась Либерти.— Оно и видно. У тебя тут прямо заросли.— Ой!— Можно было бы использовать воск, это не так больно, но у меня с собой ничего нет.— Боль я могу терпеть, — проговорила Либерти, стиснув зубы, — если хорошо получится.— Страдай, девочка. Можешь мне поверить, бразильская эпиляция намного хуже.— А это что такое?— Э, да ты, я вижу, совсем зеленая.Либерти закрыла глаза и стала представлять себе возможный результат. Синди вечно роется в журналах мод и тычет ей в нос старые фотографии Мадонны и Дженнифер Лопес. Когда-то у обеих были очень густые брови, а теперь обе выглядят намного интереснее. Может, их успех связан с бровями?Да, точно!— Как, по-вашему, продвигаются съемки клипа? — спросила она, чтобы отвлечься от болезненной процедуры.— Да грохоту больно много. К этому стилю надо привыкнуть.— А вы с этим Джимми знакомы?— Я их всех знаю, — ответила Беверли. — Чай, в одних клубах тусуемся.— Интересно, наверное, все время со звездами?— Да, Джимми крутой парень. Сейчас он на подъеме — если не профукает свой шанс.— Мне его музыка нравится, а слова — нет. — Либерти вроде бы притерпелась к боли. — Я мистеру Доннелу так и сказала.Беверли замерла.— Ты так и сказала Деймону, что слова тебе не нравятся? — переспросила она изумленно.— А что? — невинно спросила Либерти. — Не надо было?Беверли рассмеялась и помотала головой.— Мистеру Деймону никто не высказывает своего мнения. Он же царь и бог.— Ну, — беспечно проговорила Либерти, — он меня сам спросил.— Да?— Я сказала, что музыка мне нравится, а стихи чересчур сексистские. Как и клип. Надо было такое придумать, чтобы девушки трясли перед камерой телесами? Как это понимать?— Именно этого хочет публика, — заметила Беверли. — После таких откровенных клипов диски на «ура» расходятся.— Тем хуже!Беверли продолжила колдовать над бровями.— А ты чем хочешь народ удивить?— Я исполняю свои песни. Ну, как…— Как кто? Дайана Кролл?— Нет, она джаз поет. И вообще, я не люблю аналогий. У меня мама была певица, — грустно добавила она, припомнив старые времена, когда Дайан еще выступала. — Я, можно сказать, выросла среди музыкантов. Я была помешана на Шаде.— А-а, «Ловелас» — это классика, — согласилась Беверли. — Ты тоже в таком ключе?— И да, и нет. Надеюсь все же, что я никого не повторяю. Я Деймону сказала… Я могу называть его Деймоном?— Не знаю, — ухмыльнулась Беверли. — Сама-то как считаешь? Можешь?— А почему нет?— Долго ты с ним разговаривала?— Достаточно долго, чтобы он успел дать мне визитку и предложил привезти ему кассету с записью.— Ты там поосторожнее, — предостерегла Беверли. — У них у всех одно на уме. Известно что. Пусть он царь и бог, но в глубине души такой же кобель, как все мужики.— Это я понимаю, — сказала Либерти. — Но он ведь женат, кажется?— Да, женат. Женатее не бывает. А его старая карга… Не советую тебе с ней связываться! Ни в коем случае!— Не собираюсь.— Ташмир — настоящая хищница, — предупредила Беверли. — Если она тебя застукает со своим мужиком, то вышибет из тебя душу восьмисотдолларовыми шпильками. Я серьезно говорю!
Сразу как объявили перерыв, Синди подхватила подругу под руку и потащила к столу с закусками.— Умираю с голоду, — пожаловалась она и набила рот чип-» сами, запивая кока-колой из банки. — У меня от этих танцев уже ноги подкашиваются.— У тебя отлично получается, — похвалила Либерти. — Смотришься намного лучше остальных. Из всех них ты самая соблазнительная.— А большая у меня задница? — спросила Синди, продолжая налегать на чипсы. — Огромная? Или ничего?— Говорю тебе, это то, что нужно. Операторы и осветители слюной изошли.— Еще бы, — согласилась Синди и взяла себе печенье. — Эй, а с тобой-то что случилось? Ты какая-то не такая.— Беверли мне брови выщипала. Нравится?— Небо и земля! Так намного лучше, — сказала Синди, жуя печенье. — Может, и мне сделать? Как думаешь?— Забудь про брови, у меня другие новости есть, — перебила Либерти и поведала Синди о своем разговоре с Деймоном.— Вот это да! — Синди разинула рот. — Я так и знала, что это будет знаменательный день.— Да… — мечтательно проговорила Либерти. — Он был без своих дурацких очков. И знаешь — у него такие красивые глаза! Такие проникновенные и одновременно сексуальные.— Что?— Что слышала.— Вот те на! — Синди ни на секунду не переставала жевать. — Я что-то не врубаюсь. Он же женат, забыла? А у нас с тобой железное правило: к женатым на пушечный выстрел не подходить.— Я же не в этом смысле. Просто у него очень выразительные глаза. Будто он тебя насквозь видит. Ну, ты понимаешь… такой пронзительный взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149