Становилось все светлее, и Уилл смотрел на Клио, стараясь угадать, что у нее в голове и, что гораздо важнее, на сердце. Хотя Клио и не отвела взгляда, в нем ничего нельзя было прочесть. Самое лучшее, что Уилл мог сделать, — это сказать:
— С этим не кончено, Клио, и ты ошибаешься, если полагаешь, что я забуду то, что произошло.
Клио только наклонила голову, но ничего не ответила, и Уилл про себя подумал, не оставила ли она за ним последнее слово в качестве утешения. С этой тревожной мыслью, напомнившей о женских уловках, он первым вышел из пещеры, чтобы убедиться, что дорога свободна.
Чуть погодя Клио последовала за ним, и они вместе направились по тропинке к верхушке утеса. Стараясь помочь, Уилл предложил Клио руку, и она приняла ее и позволила ему проводить ее по дороге. Утренний ветерок развевал пряди золотисто-рыжих волос Клио, ее голубые глаза казались еще ярче, чем обычно, соперничая с цветом безоблачного неба, и, бросив на нее быстрый взгляд, можно было подумать, что молодая леди вышла на раннюю прогулку. Но более пристальный взгляд отметил бы неопрятность ее одежды, включая несколько недостающих дюймов ткани по подолу платья.
— Бабушка встает рано, — обронил Уилл, когда они вошли в лес и направились к дому.
— Я воспользуюсь черным ходом, — кивнула Клио, восприняв его слова как предупреждение. Она говорила сдержанно, но ей казалось, будто у нее в груди поселилась маленькая пташка, которая машет крыльями, пытаясь улететь. Ноги едва держали Клио, а боль между бедрами была постоянным напоминанием о том, как далеко она зашла за границы дозволенного.
Когда они добрались до засыпанной гравием дорожки, Клио остановилась, внезапно обнаружив, что идет босиком. Заметив ее растерянность, Уилл без колебаний поднял Клио на руки и продолжил путь к дому.
— Это неразумно, — с легким осуждением заметила Клио, но не стала отрицать, что ей приятна его забота.
— Если нас сейчас заметят, то детали вряд ли будут иметь особое значение, — пожал он широкими плечами, за которые ухватилась Клио. Но им удалось незамеченными добраться до задней двери дома, и там Уилл бережно опустил Клио. — Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Он возвышался над ней, его глаза были прищурены, а темные брови угрюмо сдвинуты.
В порядке? Нет, это неправда. Она была глубоко потрясена и чувствовала, что самообладание, которое ей так долго удавалось сохранять, готово отказать ей.
— Думаю, леди Констанс захочет присутствовать на дознании, — вместо ответа сказала Клио. — Если не возражаешь, я хотела бы пойти с ней.
— У меня нет возражений. Мы с мистером Беджером обсуждали это дело и пришли к соглашению, что нет причин вызывать меня в качестве свидетеля.
Клио поняла, что Уилл говорит ей: ему не придется давать ложные показания ради своей страны.
Она повернулась к двери, собираясь войти в комнату, но Уилл остановил ее, взяв за локоть.
— Я сам принимаю решения, Клио, — сказал Уилл, когда она снова взглянула на него. — И потом никто, кроме меня, не несет за них ответственности.
У Клио перехватило дыхание, она разрывалась между безумным желанием принять то, что он так благородно, хотя и импульсивно, предложил, и твердым убеждением, что сейчас для этого не время и не место.
— Значит, мы похожи, — в конце концов сказала Клио и поспешила уйти от него, пока не передумала.
Оставшись одна в комнате и понимая, что горничная уже ожидает ее звонка, Клио торопливо сбросила разорванное платье и быстро вымылась в холодной воде, оставшейся в ванне с вечера. После этого она натянула через голову ночную рубашку и юркнула в постель, которую, как ей показалось, она оставила целую жизнь назад.
Откинувшись на подушки, девушка с наслаждением вытянулась. Да, ничто, кроме ночи, проведенной на выступе скалы — даже в таком незабываемом обществе, — не могло заставить женщину ценить свою постель. Практически без всяких усилий Клио могла оставаться в ней, пока снова не погрузилась бы в сон.
Но этого нельзя было допускать, и, пока такое желание не взяло над ней верх, Клио потянула шнур звонка, вызывая горничную.
Расследование смерти мужчины, числившегося в документах судьи Беджера как «неизвестный», было назначено в церкви, самом большом здании Холихуда, соперничавшем с самим особняком. За установленным перед алтарем длинным узким столом сидел мистер Беджер. Его непроницаемое лицо блестело от жары и еще больше разогревалось от внимания такого количества собравшихся людей. Справа от него сидел доктор Калпеппер, а слева священник, доктор Сэмюел Прескотт, маленький безобидный мужчина, который по этому случаю исполнял обязанности секретаря.
Все остальные разместились перед ними на церковных скамьях, хорах и даже на лестницах, ведущих вверх на колокольню. Пришли все жители деревни, а также очень много посторонних, которые прибыли на День скачек и задержались здесь, привлеченные таким возбуждающим событием, как насильственная смерть.
Только те, кто оказался непосредственно впереди — и среди них Клио, Уилл и леди Констанс, — слышали, как доктор Прескотт пробормотал себе под нос, что, если бы у него в воскресенье собралось столько народа, сами небеса от восторга устроили бы колокольный звон.
Лорды Мокомбер и Девере, их дамы и прихлебатели тоже заняли места на передних скамьях. Попытки вести разговоры, к счастью, продолжались недолго и были сразу пресечены мистером Беджером, призвавшим собравшихся на дознание к порядку.
— Итак, мы имеем неизвестного человека, лишенного жизни насильственным путем, — сообщил судья слушателям. — И сегодня мы собрались здесь, чтобы, насколько это в наших силах, выяснить обстоятельства его смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81