Разумеется, тем самым не дается ответа на все вопросы, которые мы
могли поставить в связи с этим случаем. Больше того, этот случай бо-
лезни полон других проблем, таких, которые пока вообще неразрешимы,
и других, которые не могут быть решены вследствие некоторых неблаго-
приятных условий. Например, почему эта счастливая в браке женщина
поддается влюбленности в своего зятя, и почему облегчение, которое
могло бы быть достигнуто и другим способом, осуществляется в форме
такого отражения, проекции своего собственного состояния на мужа?
Но не думайте, что ставить такие вопросы можно только из праздного
любопытства. В нашем распоряжении уже есть некоторый материал для
возможного ответа на них. Пациентка находится в том критическом воз-
расте, когда сексуальная потребность у женщин вдруг нежелательно воз-
растает; этого одного уже достаточно. Или к этому могло присоединить-
ся то, что ее добрый и верный супруг уже в течение нескольких лет не
обладает той сексуальной способностью, в которой нуждалась хорошо
сохранившаяся женщина для своего удовлетворения. Опыт обратил наше
внимание на то, что именно такие мужчины, верность которых вполне
естественна, отличаются особой нежностью в обращении со своими же-
нами и необыкновенной терпимостью к их нервным недугам. Далее,
небезразлично, что именно молодой муж дочери стал объектом этой па-
тогенной влюбленности. Сильная эротическая привязанность к дочери,
обусловленная в конечном счете сексуальной конституцией матери, ча-
сто находит свое продолжение в таком превращении. Смею вам напом-
нить в этой связи, что отношения между тещей и зятем с давних пор
считались у людей особенно щекотливыми и у первобытных народов дали
повод для очень строгих предписаний табу и <избегания> друг друга *.
Эти отношения часто переходят желательную культурную границу как
в положительную, так и в отрицательную сторону. Какой из этих трех
моментов проявился в нашем случае, два ли из них, все ли они соеди-
нились, этого я вам, правда, сказать не могу, но только потому, что у
меня не было возможности продолжить анализ данного случая больше
двух часов.
Теперь я замечаю, уважаемые дамы и господа, что все время говорил
о вещах, к пониманию которых вы еще не подготовлены. Я сделал это
для того, чтобы сравнить психиатрию с психоанализом. А теперь я хочу
спросить вас об одном: заметили вы какое-нибудь противоречие между
ними? Психиатрия не пользуется техническими методами психоанализа,
она не пробует связывать что-то с содержанием бредовой идеи и, указы-
* Ср.; Тотем и табу.
3. Фрейд
Семнадцатая лекция. Смысл симптомов
Часть третья. Общая теория неврозов
вая на наследственность, дает нам очень общую и отдаленную этиоло-
гию, вместо того чтобы показать более частные и близкие причины. Но
разве в этом кроется противоречие, противоположность? Не является ли
это скорее усовершенствованием? Разве признание наследственного фак-
тора умаляет роль переживания, не объединяются ли оба фактора самым
действенным образом? Вы согласитесь со мной, что, по существу, в пси-
хиатрической работе нет ничего, что могло бы противоречить психоана-
литическому исследованию. Так что психиатры противятся психоанализу,
а не психиатрия. Психоанализ относится к психиатрии приблизительно
как гистология к анатомии: одна изучает внешние формы органов, дру-
гая - их строение из тканей и элементарных частичек. Противоречие
между этими двумя видами изучения, одно из которых продолжает дру-
гое, просто трудно себе представить. Вы знаете, что сегодя анатомия
считается основой научной медицины, но было время, когда вскрывать
человеческие трупы для того, чтобы познакомиться с внутренним строе-
нием тела, было так же запрещено, как сегодня кажется предосудитель-
ным заниматься психоанализом, чтобы узнать о внутреннем механизме
душевной жизни. И может быть, в недалеком будущем мы поймем, что
глубоко научная психиатрия невозможна без хорошего знания глубоко
лежащих, бессознательных процессов в душевной жизни.
Возможно, среди вас найдутся и сторонники столь ненавидимого пси-
хоанализа, которым будет приятно, если он сможет оправдаться с Дру-
гой, терапевтической стороны. Вы знаете, что наша сегодняшняя психи-
атрическая терапия не в состоянии воздействовать на бредовые идеи.
Может быть, психоанализ благодаря своим взглядам на механизм [обра-
зования] симптомов способен на это? Нет, господа, он не может этого;
он так же бессилен против этого недуга, как и любая другая терапия,.
по крайней мере, пока. Хотя мы можем понять, что произошло с боль-
ным, у нас нет, однако, никакого средства сделать это понятным для са-
мих больных. Вы слышали, что мне удалось только начать анализ этой
бредовой идеи. Станете ли вы поэтому утверждать, что анализ таких
случаев не нужен, потому что бесплоден? Я думаю, что все-таки нет. Мы
имеем право, даже обязанность проводить исследование, не считаясь с
непосредственным полезным эффектом. В конце концов мы не знаем, где
II когда каждая частица знания превратится в умение, в том числе и те-
рапевтическое. Если бы психоанализ был бы таким же безуспешным во
всех других формах нервных и психических заболеваний, как в области
бредовых идей, он все равно остался бы полностью оправданным как не-
заменимое средство научного исследования. Хотя тогда мы оказались бы
не в состоянии применить его; люди, на которых мы хотим учиться, жи-
вые люди со своей собственной волей и по своим мотивам участвующие
в работе, отказали бы нам в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13