Единственная разница между прошлым и настоящим заключается в интересе, которым я обязан случайному обстоятельству и которого не мог ожидать скромный переводчик с «Симью».
– Вы для меня не переводчик с «Симью», – возразила Алиса, щеки которой слегка покраснели. – Ваше объяснение нехорошее и не достойно ни меня, ни вас. Признайтесь, что вы избегаете нас, – меня, сестры, даже господина де Сорга?
– Это правда, – сказал Робер.
– Тогда, повторяю, почему?
Робер чувствовал, как мысли бурно толпились в его голове.
Однако он успел овладеть собой и сказал просто:
– Потому что наше положение диктует мне такое поведение и обязывает меня к большой сдержанности. Разве я могу не сознавать расстояния, отделяющего нас на этом пароходе, где мы находимся в столь противоположных условиях?
– Плохой довод, – нетерпеливо возразила Алиса, – потому что нам следует игнорировать расстояние, о котором вы говорите.
– А мой долг помнить об этом, – заявил Робер с твердостью, – и не злоупотреблять великодушным чувством признательности настолько, чтобы позволять себе свободу, которая может быть различно истолкована.
Алиса покраснела, и сердце ее забилось. Она сознавала, что вступает на скользкую почву. Но нечто более сильное, чем она, неудержимо толкало ее довести до конца разговор, который начинал становиться опасным.
– Я не совсем понимаю, что вы хотите сказать, – произнесла она с некоторой гордостью, – и не знаю, каких это суждений, по-вашему, должно бояться.
– А хотя бы только вашего, сударыня! – воскликнул помимо своей воли Робер.
– Моего?!
– Да, вашего, сударыня. Что подумали бы обо мне, что подумали бы вы сами, если бы я когда-нибудь дал вам основание предполагать, что я смел, что смею…
Робер внезапно умолк, последним усилием подавив в себе непоправимое слово, которое клялся никогда не произносить. Но не слишком ли поздно спохватился он и не достаточно ли много сказал уже, чтобы миссис Линдсей поняла?
Если действительно это было так, если Алиса угадала слово, недоговоренное Робером, то надо полагать, что она не боялась его. Забравшись по собственной вине в безвыходное положение, она выдерживала его, не пытаясь ускользнуть ребяческими увертками. И она смело обернулась к Роберу.
– Что же? – сказала она решительно. – Заканчивайте.
Робер думал, что земля проваливается под его ногами. Последняя его решимость разлетелась. Еще одно мгновение, и сердце его, слишком переполненное, готово было прокричать свою тайну…
Вдруг камень скатился шагах в десяти от них, и в то же время сильный кашель потряс разреженный воздух. Почти тотчас же показался Рожер, поддерживавший обессиленную Долли и сопровождаемый Игнасио Дорта.
Рожер с первого же взгляда заметил смущение своих друзей и легко восстановил происшедшую сцену. Однако он ничего не обнаружил, но неуловимая улыбка пробежала под его усами, между тем как рука его услужливо указывала Долли подробности бесконечной панорамы, разворачивавшейся перед ними.

Глава шестая
Случай, происшедший вовремя

В десять часов утра 11 июня «Симью» покинул порт Оротавы. В программе этот отъезд назначался на 7-е число, в шесть часов утра. Но так как на четыре дня уже запоздали, то Томпсон ничего не имел против запоздания еще на четыре часа. Действительно, это не имело значения, когда уже собирались в обратный путь, и пассажирам, таким образом, предоставлялась возможность продлить подкрепляющий отдых.
Томпсон, очевидно, возвращался к системе любезностей. Теперь, когда каждый оборот винта приближал его к Темзе, он считал выгодным задобрить мягкостью своих клиентов, из которых многие уже стали его врагами. В продолжение недельного переезда ловкий человек способен расположить к себе многих. И, кроме того, к чему служила бы ему холодность? Больше не было стоянок, а на «Симью» нечего было бояться, что возникнут новые неприятности.
Все поздно встали в это утро. Ни один еще не покинул своей каюты, когда пароход отошел от пристани.
Томпсон оказал пассажирам «Симью» еще одну любезность: капитан по его распоряжению начал круговое плавание. Прежде чем взять курс на Англию, они пройдут между Тенерифе и островом Гомера, обогнут Железный остров, что составит прекрасную прогулку. Потом поднимутся к Пальме, около которой, правда, будут находиться ночью. Но это не такое уж большое неудобство; самые взыскательные клиенты не могли требовать от Томпсона, чтобы он замедлил движение Солнца.
Согласно этой программе «Симью» шел с установленной скоростью в двенадцать узлов в час вдоль западного берега острова Тенерифе, когда колокол пробил к завтраку.
За столом было мало народу. По причине усталости многие оставались в каютах.
Спуск с пика был, однако, более быстрый и более легкий, чем подъем. Только взобравшимся на верхний кряж предстояло преодолеть кое-какие трудности. Если до Альта-Виста дело шло о настоящем скольжении по отлогой почве, то, начиная с этого места, надо было опять подниматься на мулах и снова следовать по извилистой тропинке. Наконец восемь бесстрашных туристов очутились на «Симью» в полном здравии около семи часов вечера.
Что эти туристы нуждались в отдыхе, само собой разумеется. Другие же, для того чтобы оправиться, должны были хорошо поспать две ночи.
Капитан Пип видел их позавчера возвратившимися один за другим. Первые прибыли раньше полудня, потом с промежутками следовали другие, до Пипербома включительно, вернувшегося последним в семь часов вечера без какого-либо иного страдания, кроме гложущего аппетита.
Не обошлось, однако, без потерь среди пассажиров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125