Со всех сторон сверкают они мало-помалу, теряясь в массе прекрасных садов, точно зеленым ореолом окружающих город.
Так как большинство пассажиров еще нежились в койках, то высадка на сушу назначена была после завтрака. Три дня посвящалось острову Св. Михаила, а четырех или пяти должно было вполне хватить для осмотра Понта-Дельгады – значит, не приходилось торопиться.
Однако решение это было принято не без бурных протестов. Некоторые выражали очень живое неудовольствие. Сондерс и Хамильтон находились среди наиболее брюзгливых, само собой разумеется. Еще одно нарушение программы! Это становилось невыносимым!
Они отправились со своими сетованиями к администрации. Та ответила, что господа эти свободны съехать на берег, когда им угодно. Сондерс возражал, что все должны высадиться с администратором и переводчиком, и за счет агентства. Томпсон посоветовал ему тогда уговорить товарищей, и объяснение закончилось в довольно язвительном тоне.
В результате только два пассажира высадились утром: сторонящаяся всех молодая чета, путешествовавшая на свой лад. Томпсон был уверен, что увидит их снова только в час отъезда.
Что касается Сондерса и Хамильтона, то они должны были сдерживать свою досаду. Вместе с четырьмя-пятью компаньонами, почти такими же несносными, они коротали досуг, обмениваясь милыми намеками.
Эта оппозиционная группа не была многочисленна. Однако она существовала, и Томпсону пришлось убедиться, что она приобретает приверженцев. Впервые слабый, но действительный раскол разделял гостей «Симью» на два лагеря, к счастью неодинаково сильных. Причина была пустая, но казалось, что все прежние неприятности вернулись на память и сплотились, чтобы раздуть без всякого основания настоящий скандал.
Томпсон оправился от этого вовремя.
После завтрака, когда лодки высадили всех, кроме непримиримого Джонсона и «зачумленного» Блокхеда, на набережную Понта-Дельгады, всякое недоразумение казалось забытым, и туристы под руководством Робера приступили к осмотру города, выстроившись в ряды, правильность которых возвещала о восстановленном согласии.
Осмотрели таким образом церкви и монастыри, находящиеся в Понта-Дельгаде, и под непрестанный звон колоколов до вечера толкались на узких и грязных улицах.
Какое разочарование! Дома, такие легкие и белые издали, вблизи оказывались тяжелыми и массивными. На мостовых развязно разгуливали большей частью громадные свиньи, среди которых приходилось прокладывать дорогу. А высокие ограды скрывали от взоров туристов зеленеющие сады. Из-за гребня этих стен едва замечались кое-где макушки пышных розовых кустов или камелий, обыкновенно достигающих на острове Св. Михаила высоты большого дерева.
Эта прогулка, по-видимому, огорчала туристов. Поэтому объявление о возвращении на пароход было принято с удовольствием.
Группа, спускаясь по склону, уже не шла в том дивном порядке, который она до сих пор поддерживала. Несомненно, уважение к дисциплине было слишком велико, чтобы эти холодные англичане осмелились сразу и открыто пренебрегать ею. Но явное утомление давало себя чувствовать. Неравные дистанции отделяли ряды, из которых одни увеличились в ущерб другим. Были отстающие. Томпсон замечал это и вздыхал.
По прибытии к морю туристов ожидал сюрприз. На набережной кишела многочисленная толпа, из которой неслись раздраженные крики. Кулаки угрожающе поднимались в воздух. Очевидно, тут были две партии, предварительно обменивающиеся руганью и готовые перейти к тумакам. Неужели свалка, разыгравшаяся на Терсере, опять повторится?
Томпсон остановился в нерешительности, а за ним и пассажиры. Невозможно было пробраться к лодкам через сборище, заграждавшее доступ к ним. Оставались местные шлюпки, в которых, конечно, не было недостатка в порте, но чего недоставало, это гребцов.
Вдруг Томпсон издал крик. Шесть лодок отчалили от набережной, и, провожаемые ревом толпы, удалялись под веслами двумя различными группами, причем одна, по-видимому, гналась за другой. Во всяком случае, они направлялись прямо к «Симью», а после испытанной на Терсере азорской буйности приходилось серьезно опасаться за судно. Среди возраставшего волнения Томпсон ходил взад и вперед по набережной.
Вдруг он принял решение. Подтянув за бечеву одну из ближайших лодок, он смело сел в нее, увлекши за собой Робера, которого сопровождали Рожер, и Джек Линдсей. В минуту конец был отдан, якорь поднят, и под напором четырех гребцов лодка быстро направилась к пароходу.
Возбужденные этим примером, другие пассажиры поспешили проделать то же самое. Шлюпки заполнились, мужчины схватили весла, знакомые большинству англичан, и через пять минут целая флотилия в миниатюре подняла волнение в водах порта.
Томпсон, пристав к «Симью», отчасти успокоился. Шесть подозрительных лодок действительно принадлежали двум враждебным партиям, и их антагонизм явился неожиданной помощью для пассажиров «Симью». Каждый раз, как одна из них пыталась сделать движение вперед, враждебная лодка становилась поперек и делала невозможным причал к трапу, впрочем охраняемому десятком матросов.
– Что тут такое, капитан? – спросил запыхавшийся Томпсон, вскакивая на палубу.
– Решительно ничего. Я был в своей каюте, когда мистер Флайшип явился предупредить меня, что какая-то молодая девушка поднялась на пароход, и что две группы, угрожающе махая руками, собрались на набережной. Не знаю, вытекает ли один факт из другого, потому что я не мог понять ни одного слова из проклятого жаргона этой девушки.
– А что же вы сделали с ней, капитан?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125