Роберт и Камилла застыли на месте. Индеец напротив поднялся на цыпочки. Рукав его туники соскользнул с мускулистого плеча. Он размахивал сверкающим мачете прямо у себя перед лицом. Роберт смотрел на него со странным спокойствием, а индеец отрывисто кричал и потрясал клинком.
Позже Роберт думал о Камилле, которая стояла перед ним: думал о том, что бы он сделал, если бы лезвие опустилось на нее. Он не мог ответить. Он просто смотрел на всех так, как будто это все фильм или спектакль. Его руки тяжело лежали у нее на плечах, а Камилла не двигалась. Тем временем индейцы все продолжали жестикулировать, подстрекая друг друга. Волосы тряслись у их лиц. Иногда их голоса превращались в визг. Теперь европейцы стояли так тесно, что могли легко дотронуться друг до друга. Луи все еще стоял, склонившись над Жозиан, нелепо придерживая шляпу свободной рукой, а Франциско свел вместе оба бамбуковых шеста перед собой так, как будто он собирался молиться.
Вдруг они заметили, что их старший и младший присоединились к остальным. Они предлагали что-то новое. Медленно, один за другим, индейцы перестали кричать и опустили мачете. На мгновение на лес опустилась тишина, наполненная только их злобным дыханием.
Потом старший обратился к повару, который одиноко стоял неподалеку, и Франциско хрипло перевел:
– Он говорит, что они готовы нас пропустить дальше, если только мы пообещаем, что будем возвращаться по этой же дороге. Таким образом, они узнают, что мы действительно ничего не взяли.
Он помолчал и жестко добавил:
– Но он говорит, что мы должны кого-то оставить здесь, с ними.
Жозиан скользнула вверх и встала рядом с Луи, прислонившись к нему всем телом и открыв глаза. Ее лицо покрылось красными пятнами от поднявшейся температуры, а лоб вспотел. Луи механически зарылся пальцами в ее волосы.
Индейцы отошли на несколько шагов, бормоча что-то себе под нос. Было непонятно, что они собирались делать теперь.
Роберт услышал, как его собственный голос сказал:
– Мы не можем никого оставить.
– Тогда нам придется возвращаться, – заметил Луи. Теперь Жозиан опиралась о него только плечами, понемногу освобождаясь от него:
– Nous allons retourner par le merae chemin?
– Mais oui. Un brake doit venire nous chercher a Vitcos. La, il у a un autre sender.
Но Франциско, все еще опирающийся на свои шесты, как калека, сказал:
– Они думают, что мы хотим их обмануть. Они говорят, что мы притворимся, как будто решили вернуться назад, а потом найдем какой-нибудь другой путь к Вилкабамбе. Они требуют, чтобы кто-то остался с ними.
Индейцы отошли еще дальше и ждали ответа; они слегка расступились, как будто освобождая место для заложника. Роберт переглянулся с Луи, оба пытались понять, что каждый из них думает по этому поводу. Луи то и дело клал руку на плечо Жозиан, а Роберт чувствовал, как к сердцу подступает странный холод. Казалось, что за ними только что захлопнулась дверца ловушки. Он быстро посмотрел на повара и вдруг подумал о том, что тот больше не на их стороне. Повар сурово смотрел на путешественников – точно так же, как и другие индейцы, – он и в остальном был очень похож на них. Даже когда они в гневе, решил Роберт, по их лицам ничего невозможно прочесть. В них не было жестокости, но не было и сострадания.
Камилла проследила за его взглядом. Ее губы были плотно сжаты, а щеки почти ввалились. Но она спокойно заметила:
– Если мы оставим кого-нибудь здесь, с ним может случиться что угодно.
Она повернулась к Франциско:
– А что по этому поводу думает повар? Должны же у него быть какие-то мысли.
Франциско спросил его, а потом сказал:
– Он говорит, что они очень опасны.
Холод, поднявшийся в Роберте, был похож на огромный веер, обмахивавший его сердце и легкие. Камилла невольно сделала шаг к нему. Он повернулся, чтобы посмотреть на индейцев, но они все так же стояли и смотрели на них. Ничего не изменилось. Проход, образовавшийся между ними, был похож на зловещий туннель, а они стояли по обе стороны и ждали на залитой солнцем поляне. Только самый злобный из них отвел взгляд и спокойно потирал лезвие мачете о спину, как будто угрожая им.
Внезапно Франциско сказал:
– Я останусь с ними.
Он положил на землю свои шесты и поднял рюкзак. Он увидел, как все лица путешественников повернулись к нему. Серые глаза Камиллы сверкали от тревоги за него. На несколько мгновений он окунулся в них, и ему показалось, что он слышит ее шепот:
– Нет…
Он разжал кулаки и подумал: «Именно для этого я сюда и пришел».
Индейцы напротив них слегка зашевелились, почувствовав какую-то перемену. Они могли быть воскресшими инками, появившимися из джунглей после того, как многие десятилетия скрывались в этих лесах.
Конечно, свое дело сделал страх. И эта трепетная покорность. И голоса других за спиной, выкрикивавших ему что-то. Все его тело пульсировало. Пара ярдов до того места, где стояли индейцы, показалась ему невероятно длинным расстоянием: бугристая земля, покрытые мхом камни, полусгнивший ствол дерева, через который пришлось перелезть. Франциско шел, не оглядываясь. Голова его поникла. Непонятно, дрожал ли он от страха или от радости. И вот его окружили враждебные лица и сверкающие на солнце клинки. Он подумал: «Это правильно. Это то, что я им должен. Это и за Камиллу, и за других, и за все прошлое моего народа».
Один из индейцев подвел его к пню, на который Франциско сел. Он заметил повара, который спокойно стоял неподалеку, и крикнул:
– Скажите им, что мой народ уже достаточно украл у них, и да благословит их Бог.
Через пару минут он получил ответ:
– Они говорят, что не знают, какого именно Бога вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48