– Голос побежденного всегда остается неуслышанным, правда?
Его слова показались горькими даже ему самому. Именно этот голос инков он и жаждал услышать. Но с каждой минутой этот голос становился все слабее и слабее.
Франциско снова заглянул в озеро. Может быть, дьявол все еще там. Неужели его народ так глумился над Богом, что тот отказался помогать ему в борьбе с демонами? Ему очень захотелось спросить об этом у своего исповедника. Он увидел свое отражение в матовом круге, но не смог узнать себя в нем. Это мог быть кто угодно, что угодно. Он почувствовал легкое головокружение.
– Демоны? Демоны, конечно, почему бы и нет? – это был голос Луи, громкий и веселый. – Демоны придают этому месту особый вкус. Ils vous forcent de rester alerte. – Он сжал плечо Жозиан. – Почему люди всегда предпочитают небеса аду? Исполнение желаний! Что ж, тогда я исполню желание демонов! – Он вытянул руку над водой так, как будто хотел вызвать демонов, его смех раскатился по плато; внезапно остальные осознали, как давно уже они не слышали этот смех. В нем чувствовалось что-то земное, обычное, он расставлял все по своим местам. – Восстаньте, демоны!
Теперь даже Франциско почувствовал облегчение, как будто этот человек изгнал отсюда злых духов.
Смех Луи продолжал звучать у него в голове. Усталость, думал он, уничтожила все их здравомыслие и чувство юмора. Что же касается демонов, то он представлял себе жреца, похожего на лягушку, который поднимается по этим древним ступеням при свете факела и приказывает своему народу навсегда отказаться от своих безделушек. Святой обман дохристианской хитрости. Ему начинали нравиться инки.
Позже, стоя на небольшой площадке на самом верху лестницы, Роберт тоже представил себе, как заклинали водного демона, то зло, о котором говорила Жозиан. От мокрой травы поднимался омерзительный запах. Зло, думал он, это просто подходящее слово для всего, что вызывает в людях омерзение и чего они не могут понять. Слабые порывы ветра гнали рябь по поверхности озера. По ночам, думал он, как и другие инкские озера, это озеро превращалось в обсерваторию, в которой инки изучали звезды по их отражениям. В воде оживало небо, и поэтому озеро стало священным. Ведь звезды были для инков богами. Они сошли в озеро для того, чтобы оживить мир людей. Даже мертвые иногда спускались к живым. В ночь зимнего солнцестояния они пересекали небо по Млечному Пути, как по огромному белому мосту, и снова возвращались на землю. Конечно, это все было всего лишь первобытными суевериями. Но Роберт вдруг представил, как его родители идут по Млечному Пути, его хмурый отец с тростью в руке, его мать с далматинцами на поводке. В глазах защипало от подступивших слез, и Роберт подумал, что он стал значительно слабее, физически слабее, чем был раньше. Его отец умер двадцать лет назад.
Ему захотелось уйти отсюда. Здесь больше не на что было смотреть. Повсюду виднелись лишь обтесанные камни, чье предназначение было давно утрачено. Он не знал, чем они были раньше. Никто не написал об этом. Это место было немым.
Забравшись на вершину холма, он увидел дворец Манко. Его некогда высокие стены обрушились и превратились в груды камней, башни – в невысокие курганы, поросшие густой травой; на их склонах пастух пас стадо коров.
Роберт прошел по комнатам дворца, ничего при этом не испытывая. В любом случае здесь все равно не было никого, кто мог бы услышать о том, что он знал. Остальные путешественники разбрелись по развалинам. С грустным удивлением он вспомнил свои страстные речи, произносимые несколько дней назад, у горной крепости Чокекиро. Казалось, это происходило давным-давно. И здесь повсюду была все та же знакомая архитектура, те же особенности – дверные косяки и притолоки, а кое-где сохранились даже тяжелые, массивные ворота из тесаного камня. Он дотронулся пальцами до каменных оконных проемов, прижал ладони к подоконнику – в надежде, что это прикосновение оживит его. Но поскольку он был не в состоянии описать эти строения словами, они казались ему не вполне реальными. Эти камни обтесывали много-много лет назад. Они были все в пятнах от лишайника.
Идя вдоль осевших стен, он столкнулся лицом к лицу с Жозиан. Она обнимала себя за плечи, хотя ветер уже давно стих и даже выглянуло неяркое солнце. Она сказала:
– Вы были очень злые с Франциско.
– А вы что, действительно поверили всей этой ерунде о демоне?
– Не знаю. Может быть.
Роберт уставился на нее. Подобно этой стране, она, казалось, пряталась за плотную завесу, которая пропускала только какие-то непонятные знаки и символы.
– Люди должны знать то, во что верят, – сказал он почти со злостью.
Они шли рядом.
– Нет.
– Значит, вы полагаете, что зло само по себе – это нечто определенное, как болезнь. Тогда, наверное, вы и инков считаете злом.
Она рассмеялась: снова этот странный, переливчатый звук. Совершенно непонятно, есть ли в нем насмешка или за ним не скрывается абсолютно ничего.
– Я полагаю, что инки были очень маленькие.
– Что?
– Дверные проемы очень низкие. Горный народец. Они похожи на мой народ, тех, кто живет на юге Франции. Они почти не растут.
Она задрожала и снова обхватила себя руками. Он заметил слабый румянец у нее на щеках.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он Жозиан.
– Не знаю. Мне не холодно, мне, скорее, жарко.
– Тогда, может, вам лучше вернуться в лагерь? – Он дотронулся до ее руки. – Это слишком тяжелое путешествие.
– Да нет.
Он вдруг осознал, что говорит только о себе. Она выглядела бодрой и даже счастливой. Этот день, похожий на оазис в пустыне других дней, когда они карабкались по горам и пробирались сквозь джунгли, вернул других путешественников к жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48